Что сделала моя лучшая подруга

Мужчина по очереди вскрывал коробочки с подарками. Открыв одну из них, он вытащил солнечные очки и воскликнул:

— О БОЖЕ! Я просто В ВОСТОРГЕ! Они такие чертовски КОКО-шные!

Он нацепил очки, а женщины запели: «Это будет… так „Коко“! Это будет так „Коко“!» — на мотивчик «So Macho» из репертуара Синитты[39].

Мне захотелось испариться. Мгновенно.

Мимо меня проскочила еще одна женщина. Она держала в руках небольшую стопку листков бумаги и на ходу бросала их через плечо, бормоча:

— Нет, нет… определенно — нет, у нее колени кривые… вот эта — может быть, пусть агентство поищет ее снимок со спины.

Женщина сунула снимок робкой с виду девушке, семенившей рядом с ней. Та кивнула и поскакала куда-то, словно белый кролик.

Меня никто не замечал.

Через некоторое время, когда мне стало казаться, что прошло уже несколько часов, одна из девушек оторвала взгляд от кипы бумаг на столе и устало, без улыбки проговорила:

— Могу я вам чем-то помочь?

Я объяснила ситуацию и после общего веселья (смеялась не только я) у стола, возле которого собрались женщины и мужчина-гей, мы обменялись посылками.

— Знаете, это просто блеск, — выдохнул гей, плюхнувшись на стул и утирая слезы. Его явно утомило все происходящее. — Вы притащили сюда на такси целую кучу платьев от Маккуина[40], а нам прислали охапку костюмчиков а-ля Долли Партон[41], и никто ничегошеньки не заметил! Волшебно, волшебно! Н-но, моя лошадка!

Он прижал к лицу дурно сделанную маску лошади. Все истерически расхохотались.

— А если серьезно, — проговорил он, опустив маску, — у меня только что родилась обалденно гениальная идея.

Он резко выпрямился и словно бы устремил взгляд вдаль. В офисе все зашептались. А потом стало тихо. Все примолкли в ожидании чего-то вроде мгновения, способного коренным образом изменить жизнь.

— Что, если… Что, если мы выберем кожу в качестве нового концепта? Это будет эволюция кожи! Мы развесим миниатюрные копии этих ее костюмчиков, — он кивком указал на меня, — на ветвях дерева и добавим к ним лошадиные маски. Боже мой… Такой потрясающий китч… Наш ответ Дикому Западу, «Крестному отцу» и войне в городе! Седлай лошадку, девочка-ковбой, папочка вернулся в город! — Он весело хлопнул ладонью по столу. — Поищите для меня ферму, кто-нибудь. Она завтра мне понадобится. Ну, девочки, мы можем сделать это? ДА ЗДРАВСТВУЕТ «Коко»!

Все радостно запрыгали и забегали.

— Милочка, мы можем экспроприировать ваши костюмчики еще на денек? — осведомился мужчина, повернув голову ко мне.

Я вдруг вспомнила, почему именно так хотела заниматься видовой фотосъемкой.

В студию я возвратилась в 13.42, предварительно буквально вырвав коробку с ковбойскими нарядами из наманикюренных рук модельера, который сказал мне, что я — бесстыдная сучка, вид которой оскорбителен для его глаз. В студии меня ожидали двенадцать отчаянно взволнованных девочек, их матери и бабушки, стилистка, парикмахер и визажистка. Я устала, проголодалась, а мы еще даже не приступили к съемке. Мне хотелось рыдать.

Но в тот момент, когда я уже была готова рявкнуть «поберегись!» и пнуть коробку с костюмами ногой, вошла Гретхен.

На ней было ярко-красное платье с рукавами-фонариками, явно купленное по эксклюзивному каталогу. Платье выглядело бы скромно, если бы Гретхен не сопроводила его черными туфлями с открытым носком и на высоченных шпильках. Она выглядела Красной Шапочкой, у которой на уме нечто такое, от чего волку будет о-очень плохо. Она наполнила студию улыбками и громкими возгласами: «Приве-е-е-ет!», и «Простите, что опоздала!», и «Здравствуйте, девочки!».

Девочки вскочили, подбежали и окружили ее, восклицая:

— А я вас знаю!

— Я вас видела по телику!

— Гретхен, Гретхен! Посмотрите, какое у меня платьице!

Одна из них, стоящая рядом со мной, три раза подпрыгнула на месте, выкрикивая:

— Это она! Это она!

После чего ее незамедлительно вытошнило на мои туфли.

Гретхен швырнула на пол огромную сумку, в которой, как выяснилось, лежало несколько бумажных пакетов со сладостями.

— Как мило, — проговорила одна из мамочек. — Это вы для девочек принесли?

— Ну… да, — ответила Гретхен. — Если хотите. Налетаете, детки!

Визжа, словно поросята, девочки (включая и ту, которая испачкала мои туфли) набросились на сладости и начали ссориться — кому что достанется. Гретхен рассмеялась и отошла в сторону. Выглядела она совершенно нормально, как обычно.

— Привет, Эл, как ты?

В ее взгляде мелькнула озабоченность.

— Я только что вернулась после жуткой разборки в редакции «Коко», — ответила я и рассмеялась. Смех получился немного истеричным.

— Что стряслось? — Внимательно слушая мой рассказ, Гретхен поставила стул перед зеркалом и села. — Ты бы сняла туфельки, Эл. Пахнут.