Что сказал покойник

Упав в кресло, я отерла пот со лба, все еще не веря, что осталась жива, и восхищаясь своим изумительно послушным кораблем. У меня сложилось впечатление, что умная машина сама сделала все, что нужно, без всякого моего участия. Какое это все-таки чудо техники! И как ловко она избежала столкновения с этой мерзкой громадиной, вставшей на пути! Но минуточку, куда это меня развернуло? Надо вернуться на прежний курс.

Вернулась без особых трудностей – видно, уже немного научилась. Слева от меня величественно разворачивалась мерзкая громадина. Странно, как она еще не потонула – столько народу столпилось на всех ее палубах с моей стороны. И вся эта людская масса махала руками и что-то кричала мне. Какой-то матрос размахивал флажками явно по моему адресу, а из рубки мне слали световые сигналы.

Самокритика всегда была моей сильной стороной. Вот и сейчас я подумала, что, пожалуй, это я наткнулась на них. И сейчас они, видимо, выражают свои претензии. Хорошо, что я их не понимаю. Да и какие могут быть претензии, в конце концов? Столько вокруг свободной воды – не могли, что ли, плыть в другом месте?

Все это я охотно высказала бы им, но не знала как. А поскольку публика продолжала глазеть на меня – и просто так, и в бинокли, – я решила, что было бы невежливо не отреагировать. Закрепив штурвал и убедившись, что путь впереди свободен, я прошла на корму и с улыбкой помахала рукой. Они сразу успокоились, а моряк с флажками застыл на месте. Постепенно громадина скрылась в синей дали.

Вскоре после этого я увидела еще один корабль. Я думала, что он тоже плывет мне навстречу, но оказалось, я его догоняю. Как видно, я взяла неплохой темп, того и гляди, покажется Африка. Корабли множились, как кролики весной. Встретилась даже одна яхта, похожая на мою, но только побольше. Я следила за ней с недоверием, все еще опасаясь погони. Люди на этой яхте, как и на всех других встречных судах, усиленно махали мне и что-то кричали. Понятия не имею, чего они хотели. Может, это у них на море принято так приветствовать друг друга?

Я плыла уже четвертые сутки, а проклятой Африки все еще не было видно. Погода по-прежнему стояла прекрасная, но меня тревожило положение с горючим. Стрелка указателя горючего во втором баке все больше отклонялось влево. Похоже, осталось всего четверть бака. Если все-таки принять, что в начале путешествия у меня было 12 ванн бензина, то теперь осталось всего полторы. Не мешало бы уже показаться какой-нибудь земле.

При таком положении с горючим, решила я, мне надо взять курс чуть восточнее: Африка большая, наткнусь же я в конце концов на нее где-нибудь!

Утренние переживания как-то настроили меня против использования автопилота, и я почти не покидала рубку. Вечером, в полдесятого, истекало 90 часов с начала моего путешествия. Беспокойство мое росло, но я продолжала мчаться на северо-восток, не отрывая глаз от дружески подмигивающей мне Полярной звезды.

На рассвете я увидела далеко на горизонте, в туманной мгле, темную тучу и чуть было не померла от страха. Я немало начиталась о таких темных тучах и знаю, что при их появлении матросы бросаются убирать паруса, непосвященные выражают удивление, а опытные морские волки начинают молиться, и потом выясняется, что им еще очень повезло, так как они затонули на мелком месте. Убирать мне было нечего, и я, положившись на судьбу, неслась прямо в тучу.

Тут я увидела плывущую мне навстречу яхту. Шла она под всеми парусами и вела себя очень спокойно. Как же так? Там такая туча, а их это не волнует? Потом далеко по левому борту я увидела еще два корабля, направлявшихся в открытый океан. В чем же дело? Может, теперь темные тучи ведут себя по-другому? Трудно предположить, что все встречные суда, не отдавая себе отчета, идут на верную гибель.

Все больше появлялось судов-самоубийц, и некоторые из них были не больше моего. Затаив дыхание, не веря своим глазам, я всматривалась в тучу, которая менялась на глазах и скоро совсем перестала походить на тучу. Неужели?.. Да, сомнений больше не оставалось: передо мной была земля.

Я сбросила скорость и, сразу как-то вдруг обессилев, сидела за штурвалом, не в состоянии пошевельнуться. Только теперь я могла признаться самой себе, что мое предприятие было чистой авантюрой. Мной руководили отчаяние, протест против насилия, ослиное упрямство и множество других чувств, но ни одно из них не имело ничего общего с рассудительностью. Я решилась на это безумное Предприятие, и вот выясняется, что оно вопреки здравому смыслу удалось! Триумф бушевал во мне громом труб, барабанов и фанфар. Я нажала на знакомую кнопку, и мое торжество выплеснулось наружу в ликующих звуках «Венгерской рапсодии». Симфонического оркестра мне показалось мало, я заорала под его аккомпанемент польскую народную песню «Играет Антек на гармони» и великолепной дугой обогнула два встречных корабля.