Что скрывает красота

Конечно же, мне не терпелось увидеть сами утесы Мохер, о которых так загадочно и таинственно рассказывала мне всю дорогу Вивьен Честертон.

И вот, наконец, после ланча, мы отправились к тем самым утесам и это, случилось в первый же день нашего приезда.

Невозможно описать словами, то, что предстало перед моим взором.

Высокие утесы, величественно вздымающиеся из недр океана, наслоенные вековыми породами, грозно уходили вниз. Девять километров суровой красоты, с опасными местечками, выступали на краю скал и захватывали дух.

Элемент вечности, который потрясает любое воображение, завораживает настолько сильно, что невозможно перевести дух, в особенности, когда на небосводе появляется ярко лелеющий разными красками – закат.

Я настолько сильно полюбила утесы Мохер, что даже, когда Вивьен Честертон неожиданно подхватила простуду, похоже, её продули здешние ветра, они, словно водоворот – циркулировали повсюду, я, тем не менее, находила время и выбиралась к скалам Мохер – одна. Пробираясь к ним, вдоль длиной, петляющей тропинки, вокруг которой, располагалась зеленая сочная трава, будто огромная лужайка.

Я подолгу стояла возле окраины суровых скал, распростерев в стороны руки, и кричала, в желании услышать отголоски эха, что уносил вдаль – безграничный океан. Или, подолгу кружила, встав посередине, в самом сердце, как мне казалось, этих скал, на низкой траве и всеми силами вдыхая пьянящий воздух, принесенный ветром со всех сторон, чувствовала себя бесконечно свободной, словно птица, высоко парящая в небе.

Когда Миссис Честертон выздоровела, то мы продолжили с ней эти прогулки, правда из-за боязни подвергнуться сильным ветрам и не совсем окрепшему еще здоровью, она предпочитала укутываться в пальто и сидеть в коляске, на которой, я доставляла её к вершинам этих скал, и она могла подолгу смотреть на вздымающиеся воды океана.

Прошло несколько дней, мы предпочитали добираться до скал Мохер, ближе к вечеру, чтобы непременно увидеть закат – самое прекраснейшее явление на этих островах и мне кажется – во всем мире.

И в один из таких вечеров произошло следующее:

В тот момент, когда мы, наблюдая с Миссис Вивьен, то, как медленно и ярко садится закат, в тишине заходящего солнца, мы, вдруг, услышали чей-то голос, а обернувшись, увидели, как к нам направляется какой-то мужчина. Стремительно легкой и непринужденной походкой, он приближался к нам. Еще несколько шагов и вот, в свете еще палящих лучах заката, я вижу знакомое лицо. Дрожь тут же проходит по всему моему телу, а к лицу приливает кровь.

– Дарен! Восклицает, в полном недоумении, миссис Вивьен.

– Добрый вечер, тетя, Здравствуйте, Рут, – поприветствовав нас, сказал Дарен.

Я заметила, как его взгляд, с беспокойством скользнул по моему лицу.

– Что-то случилось, Дарен, раз ты проделал столь дальний путь?

– Нет, я прилетел на личном самолете, поэтому не заметил времени,– в задумчивости глядя на миссис Честертон, произнес он.

– Ты хочешь сказать, что тебе вздумалось прилететь сюда, чтобы полюбоваться закатом над скалами Мохер?

По лицу Дарена, проскользнула улыбка.

– И это тоже. Просто, я подумал, что ваше отсутствие затянулось, не случилось ли чего, поэтому решил вас навестить.

– О, Дарен, ты как всегда, очень заботлив и внимателен. Из-за этого, я люблю тебя больше всех, мне, кажется, даже больше, чем саму себя, – с иронической улыбкой, кивнула головой Дарену миссис Честертон.

Он взялся за ручки её коляски, и мы отправились в путь.

По дороге миссис Честертон начала расспрашивать Дарена о том, что творится дома. Он спокойно отвечал на все её вопросы, а потом, неожиданно задал вопрос, от которого я вздрогнула.

– А Уильфред, он еще не здесь?

– Что? Уилфред? С чего бы ему здесь взяться? Этому бездарю и бесу, он же никогда не побеспокоится ни о ком, только о своих вожделениях и удовольствиях, которые меня и могут, разве что, довести до нервного срыва или до инфаркта,– сказала с презрением, миссис Честертон.

– Так почему, ты решил, что Уилфред может сюда явиться?

– Ну, он вроде говорил, что ему нужно с вами посоветоваться по поводу одного дела.

– По поводу одного дела? Удивившись, произнесла Вивьен Честертон.

– Интересно, по какому? Впервые слышу, чтобы Уилфреда интересовали какие – ни будь дела, – покачав головой, в задумчивости, произнесла она.

– Я побуду тут у вас немного, если вы не против? Произнес, Дарен, остановив, на миссис Честертон серьезный взгляд.

– Что-то мне не нравится в тебе Дарен. Этот взгляд. Ты что-то чувствуешь?

– Нет, все в порядке,– попытался, он заверить её.

– Ты мне, что-то не договариваешь, верно? Не унималась миссис Честертон.

– Не беспокойтесь, тетя, я же сказал, все хорошо. Кстати, а какие у вас номера комнат? Спросил Дарен.

– Ты хочешь поселиться рядом с нами? Подняв глаза, произнесла женщина.

Дарен, улыбнулся. Только улыбка у него получилась почему-то невеселой.

– У меня сто двенадцатый, а у Рут – сто тринадцатый,– произнесла Вивьен Честертон.

– Замечательные номера, особенно у вас, Рут, – обратившись ко мне, сказал, Дарен, не сводя с меня странного взгляда.