Что скрывал покойник

— Когда я пришла к Бену домой на следующий день после убийства Джейн, он жарил лук, чтобы приготовить говядину под соусом чили. Но ведь Бен никогда не готовил! Я оказалась такой эгоисткой, что поверила ему, когда он объяснил, что готовит блюдо для меня, чтобы подбодрить. В тот день я случайно зашла в его гостиную, и мне показалось, что там пахнет чем-то необычным. Тогда я решила, что это запах моющего средства. Знаете, этакий успокаивающий запах, который означает, что везде чисто и благопристойно. Я подумала, что это Нелли прибрала у него. Но позже, когда я разговорилась с ней, она сказала мне, что Уэйн сильно заболел и вот уже неделю или даже больше она нигде не убирает. Должно быть, Бен пользовался растворителем, после чего решил поджарить лук, чтобы забить запах.

— Именно так, — подтвердил Гамаш, потягивая пиво. — Он забрал «Ярмарку» из галереи «Артс Уильямсбург» в субботу после ужина у вас по случаю Дня Благодарения, уничтожил собственное лицо и нарисовал новое. Но он сделал ошибку, нарисовав лицо, которое никому не было знакомо. Кроме того, он воспользовался собственными красками, которые отличались от тех, которыми рисовала Джейн. Затем он вернул работу в картинную галерею. Но теперь ему надо было убить Джейн, чтобы она не заметила подмены.

— Вы, — обратилась Клара к Гамашу, — это вы натолкнули меня на эту мысль. Вы все время спрашивали меня о том, кто еще мог видеть картину. И тогда я вспомнила, что во время ужина в честь Дня Благодарения Бен поинтересовался у Джейн, не разрешит ли она ему посетить галерею, чтобы взглянуть на картину.

— Так ты думаешь, что уже в тот вечер он что-то заподозрил? — спросила Мирна.

— Нет, скорее всего, ему просто было не по себе. Должно быть, нечистая совесть сыграла с ним злую шутку. Я вспоминаю выражение его лица, когда Джейн сказала, что на картине изображено заключительное шествие и что в ней содержится некое послание. При этом она смотрела ему прямо в глаза.

— Он выглядел очень странно, когда она стала читать стихи, — вспомнила Мирна.

— Какие стихи? — заинтересованно спросил Гамаш.

— Одена. Книга лежит вон там, в стопке возле кресла, в котором ты, Клара, сейчас сидишь. Я вижу ее отсюда, — сказала Мирна. — «Собрание сочинений У. X. Одена».

Клара передала увесистый том Мирне.

— Вот оно, — провозгласила Мирна. — Джейн читала его посвящение Герману Мелвиллу:

Зло непривлекательно,
У него всегда человеческое лицо,
Оно делит с нами постель
И сидит с нами за одним столом.

Питер протянул руку за книгой и пробежал глазами начало стихотворения, ту его часть, читать которую Джейн не стала:

Когда приблизился конец, он отплыл в необычайное спокойствие, Бросил якорь в собственном доме,
Обнял жену и поселился в уютной гавани ее ладони.
Каждое утро он отправлялся в контору с таким видом, Словно ему предстояло путешествие на незнакомый остров,
Совершенство существовало: в этом и заключалось Обретенное им новое знание.
И ужас его растворился в тенях.

Питер смотрел в огонь, прислушиваясь к неясному гулу знакомых голосов. Он бережно заложил страницу и закрыл книгу.

— Подобно параноику, он выискивал скрытый смысл во всем, — произнес Гамаш. — У Бена имелись и возможность, и сноровка, необходимые для того, чтобы убить Джейн. Он жил совсем рядом со старой школой, он мог войти туда незамеченным, взять классический лук и пару стрел, заменить наконечник для стрельбы по мишеням на охотничий, потом выманить Джейн из дома и убить ее.

В голове Питера прокручивался немой кинофильм. Сейчас он опустил глаза. Он не мог заставить себя взглянуть в лицо присутствующим. Как он мог так ошибаться в своем лучшем друге?

— А как Бен заманил туда Джейн? — поинтересовался Габри.

— Просто позвонил по телефону, — объяснил Гамаш. — Джейн полностью доверяла ему. Она не стала задавать никаких вопросов, когда он предложил встретиться у оленьей тропы. Он сказал ей, что видел неподалеку браконьеров, так что будет лучше, если она оставит Люси дома. И она пошла туда без всякой задней мысли.

«Вот что получается из доверия и дружбы, верности и любви, — думал Питер. — Тебя безжалостно обманывают. Предают. Тебе наносят такую душевную рану, что ты едва можешь дышать. А иногда это убивает тебя. Или еще хуже. Это убивает людей, которых ты любишь». Бен едва не убил Клару. А он доверял Бену. Любил его. И вот что из этого вышло. Никогда больше он не допустит ничего подобного. Гамаш был прав, когда цитировал стих 36, главу 10 Евангелия от Матфея.

— А почему он убил мать? — спросила Руфь.

— Самая старая история на свете, — устало пояснил Гамаш.