Что скрывал покойник

— Да он даже не предстанет перед судом, если будет настаивать на своем нелепом и смехотворном признании. А если его впоследствии освободят, то мы-то с вами знаем, что случается с людьми, арестованными за совершение преступления. Особенно тяжкого преступления. Он будет носить клеймо преступника до конца дней своих. И неважно, виновен он или нет. Мы нанесем Маттью Крофту рану, от которой он никогда не оправится.

— Ты ошибаешься. Он ее сам себе наносит.

— Нет, он предлагает нам сделать это. Он вынуждает и подбивает нас на это. Но ведь мы не обязаны реагировать на его действия. Вот что я хочу сказать. Полиция, как и правительство, должна быть выше этого. Только потому, что нас провоцируют, мы не обязаны реагировать на провокацию.

— Итак, что вы хотите сказать, старший инспектор? Что, начиная с этого момента, вы будете арестовывать только тех, кого гарантированно осудят? Раньше вам приходилось брать под стражу людей, которые, как выяснялось впоследствии, преступлений не совершали. Не далее как в прошлом году… Помните дело Ганье? Вы арестовали дядю, а потом оказалось, что виновен племянник?

— Действительно, так случилось. Но тогда я твердо верил, что преступление совершил дядя. Это было ошибкой. Но все равно это не одно и то же. Сейчас я должен арестовать человека, который, по моему глубокому убеждению, не совершил преступления. Я не могу этого сделать.

Бребеф вздохнул. С первой минуты разговора он знал, что ему не удастся переубедить Гамаша. Но он должен был хотя бы попытаться. Нет, в самом деле, какой надоедливый у него приятель!

— Ты знаешь, что я должен буду сделать?

— Знаю. И готов к этому.

— Итак, в качестве наказания за неподчинение ты готов пройти по штаб-квартире Сюртэ в униформе сержанта ЛаКруа? — Мэй ЛаКруа была здоровенным сержантом, восседала за столом у входа в полицейское управление и походила на разжиревшего Будду. В довершение столь впечатляющего образа она носила форменную полицейскую юбку, которая была на несколько размеров меньше, чем требовалось.

Это сравнение заставило Гамаша рассмеяться.

— Предлагаю тебе сделку, Мишель. Я согласен, но только если ты своими руками снимешь с нее униформу и отдашь мне. Тогда я буду ее носить.

— Ладно, забудь об этом. Полагаю, мне придется отстранить тебя от этого дела. — Мишель Бребеф однажды уже чуть не сделал это. После дела Арно. Начальство приказало ему тогда отстранить Гамаша от расследования, и снова за нарушение субординации. То дело едва не стоило карьеры им обоим, и Гамаш до сих пор ощущал на себе его отголоски. По мнению Бребефа, он и тогда ошибся. Все, что от него требовалось, это молчать, поскольку не было похоже, что начальство собирается просто взять и позволить преступникам улизнуть. Собственно, все обстояло с точностью до наоборот. Но Гамаш пошел наперекор приказам и пожеланиям руководства. На мгновение ему пришло в голову поинтересоваться у Гамаша, а не думает ли он, что дело Арно еще не закрыто.

Бребефу и в страшном сне не могло присниться, что ему придется поступить так.

— С настоящего момента я отстраняю тебя от расследования этого дела сроком на одну неделю, без выплаты жалованья. В соответствующее время состоится заседание дисциплинарной комиссии по твоему вопросу. Смотри, не надень юбку.

— Благодарю за совет.

— D'accord[47]. А теперь дай мне Бювуара.

Жан Ги Бювуар полагал, что его трудно удивить, но после разговора с суперинтендантом он был потрясен до глубины души. Гамаш заботился о своем заместителе, как о сыне, но молодой человек не демонстрировал ему своих чувств в ответ — он всего лишь выказывал уважение младшего к старшему по званию и по возрасту. Обоих это вполне устраивало. Но сейчас Гамаш видел, как страдает Бювуар, какое страдание причиняет ему необходимость подчиниться приказу, и старший инспектор почувствовал, что только что получил роскошный подарок. Теперь он знал, что и Бювуар, в свою очередь, заботится о нем.

— Это правда?

Гамаш кивнул.

— Это я виноват? Неужели все из-за того, что я осмелился возражать вам? Какой же я дурак! Надо было молчать и слушать. — Бювуар метался по крошечному кабинету, как тигр в клетке.

— Дело не в вас. Вы поступили как должно. Единственно возможным и верным образом. Впрочем, как и я. Как и суперинтендант Бребеф, если на то пошло.

— А я думал, что он ваш друг.

— Так и есть. Послушайте, не терзайтесь понапрасну. Я знал, когда звонил суперинтенданту, что он будет вынужден поступить таким образом. Перед этим я разговаривал с Мари-Рене, и она поддержала меня.

Бювуар ощутил укол ревности, болезненное напоминание о том, что старший инспектор почел за благо посоветоваться с женой, а не с ним. Он знал, что это неразумно, но ведь чувства часто бывают такими, верно?

— Когда она сказала мне: «Поступай так, как решил», я с чистой совестью набрал его номер. Я не могу арестовать Маттью Крофта.

— В таком случае, если не можете вы, то не могу и я. Я не стану выполнять для Бребефа его грязную работу.