Что случилось с Бэби Джейн?

– Конверт был открыт. – Миссис Ститт упрямо покачала головой. – А наверху лежало как раз это письмо. К тому же… – Она украдкой обернулась в сторону открытой двери.

– К тому же… – подтолкнула ее Бланш.

Вновь запустив руку в просторный карман фартука, миссис Ститт извлекла из него большой удлиненный конверт и, поколебавшись секунду, протянула его Бланш.

– Может, вам стоит взглянуть и на это.

Бланш взяла конверт. В левом верхнем углу были отпечатаны логотип и наименование студии, посредине – белая наклейка с именем и адресом Бланш. Во все остальном это был совершенно обыкновенный конверт.

– С обратной стороны, – бесцветным голосом произнесла миссис Ститт и отвернулась. – Переверните.

Бланш повиновалась не без легкого беспокойства.

Само это слово – злое, уродливое, непристойное – будто обрушилось на нее. Оно было нацарапано с такой яростью, что в некоторых местах острие карандаша прорвало плотную бумагу. Вновь повернув конверт лицевой стороной, Бланш поспешно положила его на колени, словно стараясь стереть подпись. Миссис Ститт посмотрела на нее и чинно сложила на груди руки.

– Мне очень жаль. – Ее голос несколько окреп, но все же звучал нервно. – Наверное, не надо было вам этого показывать. Видит бог, я терпеть не могу доставлять людям неприятности, но…

– Да нет, все нормально. – Бланш подняла руку и невольно метнула взгляд в сторону двери. – Честно говоря, я не думаю, что…

– Давайте это сюда, и обо всем забудем. – Миссис Ститт резко выбросила руку вперед и, забрав у Бланш с коленей конверт, свернула его в трубку и сунула в карман фартука. – Мисс Бланш, – продолжала она негромко и участливо, – я понимаю, что ничего такого особенного во всем этом нет. И все же нельзя, неправильно так поступать – во всяком случае, в ее возрасте снова вести себя так…

Бланш отвела глаза, опасаясь, что миссис Ститт уловит в ее взгляде внезапно возникший страх. «Джейн моя сестра, – упрямо твердила Бланш себе самой, – она присматривала за мной, была рядом, ухаживала все эти годы. И самое малое, что я могу сделать, – это попытаться ее понять. Она моя родная сестра…»

«Пусть так, дорогая, пусть она тебе сестра, пусть вы одна кровь и плоть, но надо же взглянуть правде в глаза: в глубине души она тебя ненавидит, словно змею, и ничто не доставит ей такой радости, как увидеть тебя поверженной».

Эти слова, сказанные давным-давно, вдруг всплыли в ее памяти. Они принадлежали Мартину Стэггу. Она тогда снималась в одной картине, и он вызвал ее к себе в кабинет…

– Знаю, тебе трудно с этим смириться, но Джени настолько обезумела от ревности, что уже не отдает себе отчета в том, что делает.

Марти был продюсером того фильма – крупный, добродушный мужчина с открытым щедрым сердцем и безошибочным чутьем на все, что имеет отношение к кинематографу. Если кто-нибудь из актеров попадал в беду, он всегда первым приходил на помощь.

«Как ты думаешь, почему она постоянно напивается и выходит в таком виде на люди? Посчитай, сколько раз за один только последний год она попадала во всякого рода переделки? Четыре, пять? Пять. Боюсь, в следующий раз ребята уж не поспеют вовремя, чтобы замять дело. И на чьей карьере это отразится? На ее? Да ни в коем случае, ее карьера закончилось, когда ей и двенадцати не исполнилось. Это тебе, и только тебе придется платить по счетам. И думаешь, она тебя пожалеет? Ты только подумай, зачем ей закатывать все эти пьяные скандалы на площадке и все равно цепляться за съемки? И почему это она заболевает всякий раз, когда тебя приходят снимать для рекламы, так что ты вынуждена оставаться дома и ухаживать за ней?