Что случилось с Олечкой под новогодней ёлочкой

— Гош… — я подавилась возмущениями. — Ты совсем что ли?

Не улыбнуться не смогла. Это же как меня плющило все это время от ПМС и ревности. Но ему об этом знать совсем не обязательно.

Боль в руке отошла на второй план. А я сидела и широко распахнутыми глазами смотрела на Гошку. На этого парня, который, похоже, говорил правду. В его рассуждениях действительно была логика. Я же, помня старые обиды, старалась от него убежать. И переписка с Анфиской была для этого лучшим предлогом. Смотрела на бывшего одноклассника, стоявшего передо мной в расстегнутой куртке и без шапки. Его короткие темные волосы намокли и вероятно холодили голову. И, действительно, ему бы сейчас наорать на меня и бросить самой разбираться со своими проблемами. Но, нет, он еще смог отбросить прочь нанесенное ему оскорбление и просветить одну незадачливую блондинку насчет себя. Даже переписку пообещал дать почитать.

— Иди сюда, горе ты мое, — ласково проговорил молодой человек и развел руки в стороны.

— Тебе не холодно? — смущенно уточнила и принялась вылезать из машины.

— Нет, Каравайчик, — мягко ответил мне пожарный, — не холодно.

Как только я распрямилась, меня заключили в крепкие и такие надежные объятия. Мужчина осторожно прижимал меня к себе, а я немного морщилась от боли. Покалеченную конечность все прижимала к себе, тщетно стараясь зафиксировать в одном положении.

— У тебя есть с собой медицинский полис? — его горячее дыхание опалило щеку.

— Копия, само собой, — хмыкнула.

— Женщины такие практичные, — не без сарказма заметил Гошик.

— А вы, мужчина, обязательно мне покажете того замечательного психолога, который каким-то образом смог разобраться в женском мышлении, — утыкаясь носом ему в предплечье, пробормотала я.

— Сегодня же и покажу, — склоняясь над моим лицом, пообещал Георгий. — И переписку с Анфисой. И подарок на Новый год.

Меня осторожно поцеловали в губы и отстранились, чтобы закрыть автомобиль и поставить его на сигнализацию. А потом мы пошли в сторону травмпункта. Признаться, я еще не могла понять, что только что произошло. Все мысли куда-то разбежались, оставив наедине с этим невыносимым мужчиной. В душу закралось ощущение, что это нормально. Что так и должно было быть. Наконец-то стало спокойно и легко. Казалось, что я нахожусь в жутко реалистичном и красочном сне.

Вопреки ожиданиям, очереди к травматологу не было совсем. Мы были единственными и в регистратуре. В общем, не успела опомниться, как оказалась у заветной двери в кабинет врача. Который сразу же отвел меня на рентген и вернул обратно уже вместе со снимком. Лучевая кость оказалась действительно сломана.

Все это время Георгий топтался в коридоре и так и норовил протиснуться ко мне. Но врач его не пускал. Сказал, что не гоже в его кабинете находиться здоровому. Оно и понятно… Он же тридцать первого вынужден был работать без медсестры. Во всяком случае, окромя этого мужчины я в отделении никого больше не увидела.

Чтобы потом получилось раздеться, я сразу избавилась от тонкой кофты, оставшись лишь в белой нижней майке. Аркадий Петрович показал, как лучше двигаться, чтобы поменьше мучиться. Движения получались ломаными, зато мне было немного легче. Но все равно, без фиксации конечности, было нельзя. Особенно ясно я это осознала уже потом, когда так или иначе пришлось двигаться более активно.

Далее мне сделали гипс (надо признать, весьма аккуратный) и отправили на больничный на целый месяц.

— Вам, девушка, очень повезло, — поучительно произнес пожилой доктор, когда я стала примеряться к пуховику, в который мне предстояло пропихнуть гипс, — что не было смещения или того хуже — воспаления. Пришлось бы ее вам вправлять или, соответственно, снова ломать.

По моему напуганному взгляду было понятно, что я понятия не имею, о чем он говорит. Тогда мне милостиво пояснили, что при воспалении делать гипс или вправлять кость нельзя. Надо ждать, когда оно спадет. Почти всегда получается так, что ткани уже начинают срастаться. Вот потому-то их и повреждают вновь.

Кое-как натянув на забинтованную руку один рукав своего старенького пуховика, принялась осторожно натягивать второй. Медленно, стараясь лишний раз не дергаться (потому что чуть что, и сломанная конечность отдавала сильной болью). Я не хотела представать перед Филимоновым в таком нелицеприятным виде. Но молодому человеку это было совершенно неважно. Ему настолько оказалось в тягость ожидание, что он без стука зашел в кабинет. Уже, правда, под конец приема.

— Ну чего там? — распахивая дверь, проговорил пожарный. — Оу…

— Молодой человек, — возмущенно воскликнул доктор Селиверстов. — Что вы себе позволяете?

В его серых глазах плясали смешинки. Я же была готова провалиться под землю от смущения. Белая майка с кружавчиками по контуру немного не скромного декольте хорошо облегала мою фигуру. И, да, я еще не успела как следует натянуть пуховик, так что парень получил возможность лицезреть то, как изменилась моя фигура за время нашего с ним «расставания».

— Давай, помогу, — тут же нашелся Гошка.