Что случилось с Олечкой под новогодней ёлочкой

Дойдя до ступеней, что вели в супермаркет, взяла пса на руки и пошла за мандаринами. В кармане лежало двести рублей. Должно было хватить. Ах да, еще надо хурму купить. Попробовать.

В магазине на меня косо поглядывали. Я в свою очередь, щурясь от того, что очки запотели и никак не хотели показывать четкую картинку, стояла неподалеку от входа и ждала, когда смогу спокойно продолжить путь. Несколько раз снимала очки и проводила по стеклышкам краем шарфа. Как это проделывала, отдельный разговор. Если учесть то, что правой рукой я прижимала к своему боку Зефира. Он не желал висеть в таком положении и пытался высвободиться. Пригрозила оставить без мандаринок. Пес замер и дальше висел абсолютно спокойно. Когда я смогла, наконец-таки, нормально видеть, продолжила свой путь. Взяв сеточку мандаринов и две хурмы на пробу, пошла на кассу. И тут меня ждало огромное разочарование. Там стоял мой бывший одноклассник. Да, именно тот самый, который бессовестно заявился ко мне в квартиру и съел весь салат с сельдереем. Спрятавшись за стеллажом с кофе, выглянула из своего укрытия. Что он там покупает? Хм… хлеб, молоко, колбаса… Ничего, чтобы могло окончательно разочаровать меня в этом человеке.

— Тяф! — радостно провозгласил Зефир.

Я не успела скрыться за стеллажом. Гошка резко обернулся и, растягивая губы в широкой улыбке, произнес:

— Каравайчик! Чего топчешься? Иди сюда.

Кто бы знал, как я не хотела идти.

Нервно поправив очки, с трудом заставила себя шагнуть в проход и подойти к кассе. Положив на ленту мандаринки и хурму, стала озираться по сторонам. Зефир же, встретив нового знакомого, энергично завилял хвостом и высунул язык. Еще и смотрел на парня таким преданным взглядом, что я почувствовала себя обманутой. Мужская солидарность, чтоб ее. Надо было покупать девочку.

— Стеснительная? — спросил Гошка, пододвигая к своим продуктам, мои. — Оплачу. Ты меня салатом накормила, я тебе мандарины куплю. Кстати, — спохватился он, с прищуром смотря на меня. А я чего… стою, по сторонам гляжу. Пса пытаюсь удержать, чтобы на пол не шлепнулся, зараза. — А сельдерей остался? Я все переживаю, что ты мне салат не сделаешь.

Не сделаю. Вообще в квартиру не впущу. Стой в подъезде и кричи, что хочешь, если тебе заняться нечем.

— Я сама в состоянии оплатить, — проворчала, пододвигая несчастные мандаринки и хурму к себе поближе.

— Сомневаюсь, — несчастные фрукты перекочевали обратно к продуктам пожарного.

— Не сомневайся, — хмуро проворчала и попыталась забрать свою еще пока не оплаченную покупку.

Гоша вцепился в несчастную сетку с такой силой, что когда я попыталась ее забрать, она стала подозрительно трещать. Черт…

А этот… стоит, улыбается во все свои тридцать два клыка и смотрит так выразительно, что сразу понятно, продолжу упрямиться, меня отшлепают. Ну, или в угол поставят.

Насупившись, отпустила упаковку. Лента дернулась и поползла вперед. Кассир приступила к своим прямым обязанностям, ловко находя штрихкоды. Прошла мимо и встала чуть поодаль, стараясь все так же не обращать внимания на неожиданно озаботившегося моим финансовым положением бывшего одноклассника. Что прицепился? Улыбается еще так, в мою сторону продолжает коситься. И улыбается, улыбается, улыбается… Это нервное что ли?

— Тяф, — лаял Зефир, следя за Филимоновым, и хлопая меня по спине хвостом. Отрежу. Отведу к ветеринару и купирую. Что ж это такое. Третий раз в своей собачьей жизни увидел человека, а уже предан, будто он его хозяин.

— Предатель, — проворчала.

— Тяф? — огромные глаза на выкате уставились на меня.

— И не делай вид, что не понимаешь, — говорила тихо, чтобы никто из проходящих мимо людей, не начал крутить пальцем у виска. — Он меня в школе гнобил, оскорблял, издевался. А ты!

— А он не оглядывается назад, — послышалось так близко, что я, вздрогнув, чуть было не выпустила пекинеса.

— Ты чего подкрадываешься? — возмутилась, забирая из руки Гоши протянутый в мою сторону пакет. — Спасибо, — решила все-таки быть воспитанной. — Но не стоило.

— Да ладно тебе, — отмахнулся молодой человек. — Пойдем, провожу до дома.

— Я сама себя провожу. — Перспектива провести в компании Гошика еще минут двадцать не прельщала.

— А вдруг маньяк какой нападет? — спросил Филимонов и осмотрел мою персону с пушистого помпона, до мысков зимних ботинок. — Хоть и невидно ничего, а мордашка симпатичная.

— Да ну? — я иронично изогнула бровь. И пусть за шапкой этого не видно, какая разница. — А как же: «Эй, рассадник прыщей, отойди с дороги!» или вот еще «Ты, каравай на толстых ножках, отвернись, лицом пугаешь!».

— Это был не я, — Гоша нахмурился.

— Но ты другим подсказывал, — съязвила.

— А вот это да, — не стал отпираться Георгий.

Мы уже выходили из магазина, так что я решила прекратить не очень приятный разговор. Хочет проводить? Пусть провожает. Коли ему больше заняться нечем. Вот умора будет, если нас вместе еще кто-нибудь из бывших однокашников увидит. Как Гоша выкручиваться будет?

— Дай, понесу, — сказал пожарный и, не дожидаясь моего позволения, забрал пакет.

— А чего отдавал тогда?