Что снится вампирам?

Как-то вечером, когда она нежилась — а точнее говоря, просто грелась — в ванне, прикидывая, как бы побыстрее выскочить из нее и одеться, не успев снова замерзнуть. За несколько дней в гостях у Горвича Юля поняла, что предпочла бы любому замку даже пещеру, только бы пещера была теплая!

Внезапно приоткрылась дверь...

— Жень, ты? — спросила Юля, но ответа не было.

Юля перепугалась. Инстинктивно она вскочила, ухватившись за какую-то трубу и прикрываясь халатом. «Черт возьми, — вдруг поняла она. — Здесь же бесполезно кричать: никто не услышит.» Она не знала, кого ожидает увидеть: сладострастного наглеца или полусгнившего зомби. И то, и другое, казалось, было возможно...

Но вместо предполагаемых ужасов в ванной комнате появилась симпатичная женщина примерно одного возраста с Юлей.

— Не... бойтесь, — с жутким акцентом произнесла она, смущенно глядя на испуганную Юлю. — Я...

Словарный запас подвел неожиданную гостью, она беспомощно пошевелила губами, и перешла на родной язык. Поначалу Юля с трудом понимала ее, но вскоре они обе приспособились. Ирина — так звали визитершу — стала говорить медленнее, а Юля постепенно привыкала к ее манере.

— Я хотела поговорить с вами наедине, — третий раз повторила Ирина. — Поэтому позволила себе ворваться без предупреждения. Простите!

Юля не сердилась на нее: когда инцидент исчерпался столь безобидно, ситуация казалась даже смешной. «Но неужели, — подумала она вдруг, — в таком большом замке негде поговорить наедине, кроме как в ванной?» Ей невольно вспомнился Антон... с его пронизывающим взглядом и способностью неожиданно появляться. «Гоблин противный», — сердито проворчала она, торопливо одеваясь. Потом повернулась к Ирине:

— Так о чем вы хотели поговорить?

Она изо всех сил пыталась почувствовать эманацию Ирины. «Буря эмоций на фоне решительности, неопределенные мысли... и четкий образ Горвича.»

— А муж ваш летчик? — задала Ирина обязательный «светский вопрос».

— Кто?

«Боже, какое счастье, что когда думают образами, то язык для всех один! Но что она про Женьку спросила?»

— Ну, пилот? — поняла юлино лингвистическое затруднение собеседница.

— Нет. Но здесь его точно все запомнят, как пилота!

— Графа он восхитил.

— Я рада.

«Кто же эта женщина? — думала Юля. — На прислугу не похожа... Любовница Горвича? Может быть! Держится уверенно. Думает о нем. Да, вероятно... Но что ей от меня надо?»

— Вы видели портрет в галерее? — неожиданно спросила Ирина.

«Ясный образ Тонечки. Но черты искажены. Красиво звучит: черты, искаженные ненавистью, но ненавистью чужой. Ирина не любит Тонечку и, думая о ней, подсознательно подчеркивает в ней все неприятное. Но за что она так? Ведь Тонечки уже давно нет, и непохоже, чтобы Горвич безутешно тосковал по ней... Или я чего-то не понимаю?»

— О каком портрете вы говорите? — на всякий случай переспросила Юля.

— Жены графа.

— Видела. Странная женщина... — слово «странный» может выражать, что угодно, и Юля предоставила Ирине самой истолковывать его. — Она ведь умерла, не так ли?

— Если бы!

«О чем она?! Черт возьми!.. Но эманация не имеет отношения к мистике, это точно...»

— Что вы имеете ввиду? Граф сказал, что она умерла... или? Какая-то ошибка?

— Не мог же он сказать правду!

— Но...

Эманация Ирины выдала яркий всплеск оранжево-желтой решительности. «Кратер, — вспомнила Юля название ауральной модели. — Вулкан... Да, выразительно!»

— Как раз о жене графа я и хотела поговорить с вами, — твердо сказала Ирина. — Я надеюсь, вы сохраните наш разговор в тайне.

«Впрочем, не так уж она боится, если и не сохраню, — поняла Юля. — Да, похоже с этой женщиной граф снова нашел подувядшую в нем с годами смелость. Рада за него!»

— Я хотела спросить, — продолжила кандидатка в графини, — не имеете ли вы отношения к вашей полиции или частному сыску?

Юля поняла: зачем-то Ирине требуется разыскать пропавшую Тонечку. О ее смерти здесь еще не известно! Но зачем это?

— Вы что, не знаете законов? Впрочем, естественно! — Ирина тряхнула волосами. — Пропавших без вести признают мертвыми через десять лет. Десять лет! Еще четыре года ждать, вы можете себе представить? Ну какая же она дрянь: если она все равно решила его бросить, то почему бы ей... Ах, да что говорить!

— Всякое бывает в жизни... Но почему граф не искал ее?

— Еще не хватало, позор на всю страну! И так об этих местах дурная слава!

— Вы, я вижу, очень любите эти места...

— А вы тоже очень любите вертолеты?! Или по другой причине сопровождаете вашего мужа?

Юля расхохоталась: нет, у Горвича хороший вкус!

— Вы не могли бы, — просительным тоном произнесла Ирина, — там, у себя...

— Что? Узнать что-нибудь о... ней?

— Да. Обратиться в полицию или... я не знаю...

— Боюсь, что это будет бесполезно. Если она скрывается — то как ее найдешь? Если она погибла, и при ней не было документов — то как это узнать спустя столько времени?

— Значит, все безнадежно, — поникла Ирина.

— Я пойду, — поднялась Юля.

Она устала от разговора с Ириной, и ей почему-то было стыдно перед ней. Надо узнать у Евгения, нельзя ли тут как-нибудь помочь?

* * *

Вечером Юля пересказала Евгению свой разговор с Ириной.