Что создано под луной?

Риоль уходил медленно, но, не оглядываясь, и уже отойдя на порядочное расстояние, он словно вспомнив что-то, быстро повернул голову в сторону подъезда, в котором оставил своих друзей.

Подъезд был пуст.

– Мы еще увидимся? – громко спросил Риоль у пустоты.

– Конечно, – ответила ему пустота…

Часть третья

Андрюша был гад, и его не любил никто.

А времени для любви у него было очень много.

Потому, что он не занимался ничем.

Из него мог получиться балаганный зазывала, прохвост-проповедник, авантюрист с многоточиями, и Родина в него не верила.

Какое-то время Андрюша заполнял комнату в многокомнатной квартире, и одним из его соседей был поэт.

Поэт любил выпить, и Андрюша жил хорошо, потому, что поэту постоянно требовался собутыльник.

А так, как поэт был не бедный, то выпивка и закуска в доме не переводились.

Когда же поэт бросал пьянку и садился писать стихи – у него всегда можно было перехватить пару червонцев на собственную затворническую выпивку и закуску.

Первый раз поэт обидел Андрюшу когда бросил Москву и уехал на Восток.

В отместку Андрюша написал на поэта маляву в ЧК.

Но в ЧК сказали, что поэта знают хорошо, так, как его знают все, и в настоящий момент поэтом не интересуются.

Потом поэт вернулся и привез стихи о Персии, в которой, как оказалось, он никогда не был, и о том, что поэт в Персии не был, а стихи привез – Андрюша тоже написал в ЧК.

После этого Андрюшу пригласили на Лубянку и предложили ему за не большие, если честно сказать деньги, сообщать обо всем, что делает поэт.

Так Андрюша начал жить довольно сносно то на деньги, полученные от поэта за написанные тем стихи, то на деньги, полученные на Лубянке за написанные Андрюшей на поэта доносы.

Но все прекратилось в один миг.

Поэт умер.

Вскрыл себе вены в ленинградской гостинице, название которой Андрюша так и не сумел запомнить.

Правда, какое-то время Андрюша ходил на могилу поэта. Не потому, что любил того, а из-за того, что девушка, такая красивая, словно была нарисована акварелью, каждый раз, встречая Андрюшу у могилы поэта, давала ему по рублику чистого серебра.

Но на тридцатый день, когда Андрюша пришел за очередным рублем, рядом с девушкой оказался молодой человек в дорогой французской тройке и шляпе коричневого цвета.

Человек стегнул Андрюшу кнутом и увез девушку в открытой коляске, запряженной парой гнедых лошадей, а Андрюша усвоил первую в своей жизни истину: «Все проходит!..»

Девушка, нарисованная акварелью, спросила своего спутника:

– За что ты его?

– За то, что он гад, – ответил тот довольно равнодушно. Лишь слегка надвинув на лоб поля своей шляпы коричневого цвета.

– А как же – Бог накажет?

– Чтобы побеждала справедливость, Богу иногда нужно помогать…

От удара Андрюша отлетел на несколько шагов и приземлился в огромную бочку из-под квашеной капусты.

Вылезая из бочки и отряхиваясь от капустных обрезков, он увидел еще одну красивую девушку, брюнетку, словно нарисованную углем:

– Почему она уехала с ним, а не осталась со мной, – Андрюша обладал главным признаком дураков и депутатов – уверенностью в том, что если он сам до чего-то не додумался, то и другие до этого додуматься не могут:

– Я ведь тоже не старый.

Вот сколько лет мне можно дать на вид, девушка?

И девушка, нарисованная углем ответила, почти не разжимая презрительных губ:

– На вид тебе можно дать восемь лет строгого режима…