Дальше декан Юдин говорил не прерываясь, кажется, даже не задумываясь не только о том, согласны с ним его гости или нет, но и о том – слышит его кто-нибудь или не слышит:
– Мы создаем страну, которой власть законов станет основным приоритетом!
И мы подчиним законам все общество.
Власти Советов нужна власть законов! – декан замолчал. С одной стороны, ему очень понравилась его последняя фраза.
«Почти афоризм», – подумал он.
Но с другой стороны, афоризмы о власти Советов – были, очевидно, не его делом.
«Как еще посмотрят наверху на такую самодеятельность?» – подумал он еще раз.
«Конечно, надо бы согласовать…» – «Но, ведь мы одни. Если, что – скажу, что я ничего не говорил…»
И все-таки, фраза так понравилась самому профессору Юдину, что он опять повторил ее.
И довольно улыбнулся.
Правда, сделал это уже без всяких восклицательных знаков:
– Власти Советов нужна власть законов.
Риолю показалось, что профессор Юдин улыбается не своей улыбкой, когда улыбается, а когда говорит – говорит не своими словами.И тогда, девушка, нарисованная углем, словно вспомнив что-то из своей прошлой жизни, проговорила:
– А я думала, что власть законов нужна, прежде всего, для того, чтобы ограничивать власть…
Профессор Юдин замолчал.
И пока он молчал, Риолю показалось, что кабинет, в котором они находились, стал изменять свою форму.
Комната, из слегка прямоугольной, почти квадратной, стала превращаться в вытянутый коридор, который становился все уже и теснее. А вместо окна, в самом дальнем конце коридора появилась кирпичная кладка.
Риоль несколько раз мотнул головой, сбрасывая с себя наваждение, и кабинет вновь принял свою форму.
А профессор Юдин, отчего-то понизив голос, подошел к Крайсту и сказал:
– Коллега, по-моему, нам с вами необходимо выйти.
У меня есть к вам приватный, так сказать, разговор.
– Я к вашим услугам, коллега, ответил Крайст, и двинулся вместе с профессором Юдиным в соседнюю комнату.
Того, о чем совсем не долго говорили они за дверью, никто из присутствующий в кабинете не слышал.Дело в том, что Сергей Сергеевич давно усвоил нехитрую, хотя и неписанную истину: от ума до отрицания социализма, а, значит, до очень больших неприятностей – один шаг. А опыт работы на идеологической ниве позволял ему безошибочно делать стойку на любую разумную мысль.
– Скажите, профессор Назаретов, вам не кажется, что некоторый высказывания ваших спутников не совместимы с социалистическими позициями? – Скажите, профессор Юдин, вы увидели это, поняв, каковы взгляды моих спутников или поняв, каков социализм?..
Тут даже Риоль почувствовал, что дело пахнет очередной утратой спокойствия хозяина:
– Интересно, к разведке какой страны он припишет меня?
Но Крайст в очередной раз вернул покой и безмятежность в душу немятежного профессора:
– Ваши ученики были так любезны, что рассказали о ваших литературных успехах.
Давайте поговорим о литературе.
– С удовольствием, – потирая ладошки, вдруг ставшие пухленькими, ответил профессор Юдин.
Сергей Сергеевич был уверен в том, что разговор о литературе не грозит ничем опасным.
Как и еще очень многие – он недооценивал литературу.
– Больше того. Я с радостью подарю вам свою новую книгу.
Правда я не бог, но кое-что у меня получается.
Крайст поднял на декана свои голубые глаза, потом опустил их.
И поднял вновь:
– Работа писателя сложней, чем работа Бога.
Бог только создал мир, а писателю приходится его объяснять…