Что такое 'антинаука'

Я имею в виду такое явление, как исторический «партикуляризм», или «исключительность». В особенности это справедливо по отношению к Америке и более всего применимо к самоощущению американской «исключительности», которое утвердилось в сознании нации еще с колониальных времен. Интересно, что идея «американской мечты» была тесно связана с идеей «научной», рациональной организации общества. В этой связи обращают на себя внимание такие, до сих пор повергающие в изумление иностранных наблюдателей, факты, как желание отцов-основателей США создать конституцию страны на основе и по образу ньютонианской физики и космологии, — и это при том, что в США до сих пор нет ничего, что хотя бы отдаленно напоминало централизованное министерство по делам науки. Вот по этим характерным приметам и попытайтесь представить себе, что значит наука для американцев! Но это так, мимоходом[17]. Нельзя, однако, не отметить, что и в Советском Союзе тоже существует и силен дух «исключительности», поскольку это государство с самого своего основания строилось, исходя из упования на некое всесильно-истинное и передовое «Научное Учение», на «научную политику» и т.п. Правда, и специфика, и результаты такого государственного строительства оказались весьма отличными от американских.

27. И, наконец, последнее (опять-таки, по порядку, а не по значению): как в личностной, так и в коллективной картине мира между их научными и политическими компонентами существует обоюдное стремление к взаимной согласованности и взаимоукрепляющей поддержке. Эта тенденция способна благоприятно сказаться на внутренней консолидации картины мира как целого, при условии, однако, что структуры самих этих компонентов хорошо упорядочены внутри себя. Но возможен и обратный эффект — когда целое становится более рыхлым и податливым к внешнему давлению, когда его составные части сами хаотичны, нестабильны, слабо структурированы. В этом случае сохраняется угроза неожиданных и катастрофичных для целостности мировоззрения поворотов и метаний[18].

Что такое «модерн»? Социологический подход

Мы наметили контуры той аналитической модели, которая необходима для серьезных размышлений о «феномене антинауки» в любом из его аспектов. Теперь попытаемся использовать ее для выявления скрытых, подспудных взаимосвязей, существующих между организованными формами враждебного противостояния науке и теми картинами мира, выражением которых эти формы являются.

Здесь сразу напрашивается гипотеза, что враждебное отношение к науке или, по крайней мере, ее игнорирование указывают на неприятие и оппозицию картине мира. которую можно определить как «современную», или «модернистскую». При этом вовсе не имеется в виду, что «современное» обязательно означает «лучшее». Нет необходимости специально напоминать читателям о том, что многие выдающиеся интеллектуалы современности отнюдь не в восторге от модернистских реалий (в этом отношении характерна новая книга И. Берлина «Искривленное древо человечества»), а также, что многие мыслители безуспешно пытались дать исчерпывающее и точное определение этого трудного понятия — «модерн», равно как и определить разницу между модерном и просто «текущим сегодня», — например, применительно к теории искусства. Тем не менее все же и мы попытаемся определить «модернизм», хотя бы лишь в качестве рабочей гипотезы и с учетом заданного выше контекста.

Можно утверждать, что во всякий конкретный момент исторического времени в ходе конкурентной борьбы между общепринятой картиной мира и различными ее оппонентами существуют такие области, где это противостояние отличается особым напряжением, особой остротой. В рамках любой культурной «современности» существуют более или менее устойчивые водоразделы, вокруг которых постоянно происходит или вызревает конфронтация. Если воспользоваться привычной, но не вполне правильной терминологией, то речь идет о тех областях, где происходит взаимное размежевание «традиционализма», «модернизма» и «постмодернизма». И каждый из нас в той или иной мере знает из личного опыта, сколь остры и напряженны бывают подчас эти столкновения. Для старшего поколения примером могла бы послужить борьба ставших затем известными под именем модернизма интеллектуальных течений, способов видения и понимания в искусстве против всех старых и привычных традиций, — борьба, олицетворяемая теперь именами Фрейда, Стравинского, Брехта, Джойса и др. Сюда же, наверное, стоит отнести и либералистскую философию истории, восходящую от Дж. Локка к Б. Расселу. И вот теперь люди старшего поколения обнаруживают, что линия духовного фронта ушла далеко вперед, что идущие им на смену поколения уже считают многое из того, что было для них опорой и образцом, — архаическим пережитком, который безжалостно отвергается новейшим антиканоном (Жак Лакан? Джон Кэйдж? Роберт Уилсон?..).