Что такое буддизм? Как жить по принципам Будды

Мало того: по мере знакомства с палийским каноном менялось не только мое понимание буддизма, но и мои представления о личности Сиддхаттхи Готамы. Учась у геше Рабтена в Швейцарии в конце 1970-х, я столкнулся с книгой под названием Жизнь Будды, написанной английским монахом по имени Ньянамоли Тхера на Цейлоне в 1950-х. Ньянамоли рассказывает историю Готамы и его учения полностью на основе свидетельств палийского канона, поданную в форме серии радиопередач. В то время как мои тибетские учителя познакомили меня с центральными положениями раннего буддизма, я прежде никогда не сталкивался с ними в их первоначальном окружении. Благодаря изящным переводам Ньянамоли, они зазвучали ярко и убедительно, и я впервые увидел их в контексте земной жизни Готамы.

Примерно в то же время я читал книгу британского исследователя Тревора Линга Будда: Буддийская цивилизация Индии и Цейлона. В отличие от почтительного подхода Ньянамоли, Линг предлагает критический, исторический взгляд, вдохновленный марксистским анализом. Для Линга жизнь Сиддхаттхи Готамы непонятна вне социально-экономического контекста, в котором он жил. Буддизм просто не появился бы в долине Ганга, если бы в пятом веке до нашей эры экономические условия не обеспечили достаточного роста благосостояния, благодаря которому могли существовать непроизводительные члены общества. Линг описывает, как этот экономический рост привел к появлению в Индии первых городов и сильного среднего класса торговцев и ростовщиков. То же самое процветание позволило правителям обзавестись постоянными армиями, что позволило им завоевывать своих соседей и присоединять новые земли. Это привело к поглощению небольших племенных республик (вроде родной для Готамы Сакьи) совершенно новым видом государства – централизованной, деспотической монархией.

В своей книге Линг смело утверждает, что Готама основал не новую религию, а новую цивилизацию. Согласно его теории, различные формы буддийской религии, известные нам сегодня, являются остатками цивилизации, которая была не в состоянии пустить корни в Индии. Его идеи показались мне убедительными тогда и до сих пор оказывают свое влияние на мои представления о Будде и буддизме.

Все же и Ньянамоли Тхера и Тревор Линг не могли составить убедительный портрет Сиддхаттхи Готамы. Иногда проглядывались его человеческие черты – например, когда он называет своего кузена Дэвадатту «лизоблюдом», – но ни один из авторов, казалось, не стремился описать его характер более полно. И, хотя обе книги помогли рассеять некоторые из моих наивных и романтических иллюзий о Будде, в них не делалась попытка проанализировать его отношения с другими многочисленными персонажами, появляющимися в палийских суттах, или составить подробную хронологию событий его жизни. Как и в большинстве других книг, посвященных биографии Готамы, авторы склонны использовать эпизоды его духовной карьеры лишь как общую схему для изложения его учения. Таким образом, я все еще пребывал в любопытной позиции последователя Будды, который не имеет ни малейшего представления, кем был этот человек.

В отличие от Евангелий, где жизнь Иисуса лежит в основе христианской Благой вести, составители буддийских канонических текстов относятся к восьмидесяти годам земной жизни Сиддхаттхи Готамы так, как если бы они были в значительной степени несущественны для его проповеди. Это замечание в особенности верно для описаний его жизни после пробуждения. То, что происходило с ним в течение последующих лет после решения экзистенциального затруднения и становления Буддой, кажется, практически не засвидетельствовано. У меня было впечатление, что в течение оставшихся сорока пяти лет он блуждал по Северной Индии, проповедуя и медитируя, окруженный все возрастающим числом верных учеников, пока однажды не лег и не умер в городе Кусинара. Внимательное чтение палийского канона, однако, показывает, что не все было так просто.