Что такое идея и как она «работает»?

Вот и получается, что бессознательно воспринятая информация потому забывается «как затухающая экспонента», что то, что происходит на бессознательном уровне происходит на уровне материальном, а для того чтобы поддерживать спонтанно сложившуюся и самоорганизованную материальную структуру в ее неизменном виде, необходима энергия (в джоулях) в виде умственных усилий. А если нет притока энергии подобного вида, то эта структура тотчас же распадается, то есть, она «угасает» «по экспоненте». Вот точно также:

– распадаются «ячейки Бенара», если мы снизим (до определенного уровня) подвод тепла (то есть, управляющего параметра) к нижней плоскости стенки сосуда, соприкасающейся с тонким слоем воды;

– исчезает сверхтекучесть жидкого гелия при повышении его температуры выше λ-точки равной 2,17 К;

– исчезает сверхпроводимость некоторых металлов и сплавов при повышении их температуры до определенного уровня;

– и забывается смысл внове явленной идеи в том случае, если мы не прилагаем определенных умственных усилий на сосредоточении нашего внимания на этом смысле.

Отсюда нам становится более понятной роль памяти и роль языка в процессе мышления.

Более того, нам не столь загадочным становится сам вопрос: как мы мыслим: образами или словами? И если мы задаемся вопросом, почему для того чтобы «мысль сохранялась долго, нужно сознание» (см. вторую цитату), то ответ ясен: потому что только в сознании, а вернее, в памяти нашего сознания мы можем хранить те наименования сущих, из которых состоит мысль. Наименования – это те этикетки, по которым мы можем узнать те образы (сущие), которые за ними скрываются. Получается, что правы и те, кто считает, что мы мыслим образами, как, положим, А. Шопенгауэр, который писал, что «Всякое исконное мышление происходит в образах» (28); но правы также и те, кто считает, что мы мыслим словами, как, положим, Ален, который писал, что мы мыслим «… благодаря родственной близости слов, …» (29).

«Секрет» же разногласия в том, что, как мы указали выше, бессознательное манипулирует «образами», «сплетенными» взаимосвязями между нейронами – ничем иным оно «мыслить» не может, поскольку на материальном уровне в его распоряжении имеются только нейроны в их взаимосвязях друг с другом. И, именно, эти взаимосвязи «ткут ткань» того «образа», облику которого на идеальном сознательном уровне должно соответствовать то или иное данное нами наименование. Тайна в том, как сотканный в бессознательном «образ» – в виде сплетенной сети нейронов – трансформируется на уровне сознания в сам смысл идеи и в те наименования сущих, которые являются составными (комплектующими) элементами этой идеи.

Вот и получается, «образ» в нашем бессознательном является «официальным представителем» будущего наименования (слова, знака, смысла и т. д.) в нашем же сознании. И наоборот, каждое наименование (слово, знак, смысл и т. д.) есть «представитель» – на уровне идеального сознания – того «образа», который был ранее «соткан» (образован) на материальном уровне нейронов в их взаимосвязях друг с другом. Вот такое «дублирование» бессознательного «образа» сознательным наименованием (положим, словом) просто необходимо нашему мышлению,

– во-первых, для того чтобы иметь в памяти нами поименованные «образы»,

– а во вторых, для того чтобы мы могли извлекать их оттуда и манипулировать им в процессе нашего логического мышления.

К тому же, каждое наименование в той или иной степени очерчивает границы того «образа», который был создан на уровне бессознательного, оно конкретизирует этот «образ», чтобы он не был слишком расплывчатым. Можно даже сказать – оно «дисциплинирует» его.

И если мы хотим вспомнить какое-либо наименование, то, что мы делаем в первую очередь? – мы «ворошим» ту область нашего бессознательного, где это наименование некогда было уже (изначально) закреплено в виде связанных между собой нейронов. И только растревожив эту область попытками вспомнить, мы можем возбудить ее до такой степени, что слово вспомнится как бы само собой, спонтанно, даже тогда, когда мы на какое-то время забыли о наших попытках его вспомнить. И все это происходит как бы «спонтанно» потому, что во время наших попыток вспомнить, мы уже затратили определенное количество умственной энергии (в джоулях), и именно эта накопленная энергия пошла как на процесс бессознательного поиска наименования, так и на сам акт внезапного воспоминания. То есть, наша «спонтанность» была уже «запрограммирована» той энергией, которая ранее была затрачена на попытки воспоминания.

Так что и язык, и память нам необходимы не только для того, чтобы иметь «представительство» бессознательных актов в нашем сознании, но и для того, чтобы осуществлять сам процесс мышления на уровне сознания.