Что такое интеллигенция и почему она не тонет

«Удивительно какое-то фантастическое, непристойное даже для либерала отсутствие логики и здравого смысла. Например, когда оппонент говорил ему, что русские продемонстрировали свое мужество и героизм в Великой Отечественной, Кригер взвивался и начинал говорить, что не надо смотреть на прошлое, а токмо на настоящее, “это деды наши были молодцы, а мы подлецы”. И тут же ставил русским в пример величие датчан, которые мужественно сопротивлялись фашизму, прогуливаясь по улицам Копенгагена с желтыми звездами на рукавах в знак солидарности с евреями. На скромное напоминание, что это, во-первых, легенда, а, во-вторых, ровно в то же самое время русские не прогуливались по улицам Москвы со звездочками в петлицах в знак солидарности, а всерьез воевали, Кригер ответствовал, что русские, во-первых, воевали плохо (в особенности — плохо защищали евреев), а во-вторых, Дания маленькая и хорошенькая девочка, и ей воевать не пристало, а Россия большая дурында, ей и отдуваться. (Это, повторяю, говорил человек, который только что предлагал “не смотреть в прошлое”, и, кроме того, либерал, для которого жизнь каждого человека должна представлять ценность — но русских они меряют на вес, в отличие от датчан и прочих пригожих народов). А потом наш нелюбитель смотреть в прошлое, принялся рассуждать о том, что русское “недостоинство” происходит от “кошмара советчины” и “многосотлетнего рабства” (странно, что не помянул Рюрика — и на том спасибо). И так далее, и тому подобное: все его рассуждения шли по схеме “я твой горшок не брала, к тому же он был с трещиной, а вернула я его целым”. И все это — на голубом глазу. Даст ист фантастиш.

Другие либеральные оппоненты в основном играли в дурочку. Диалоги с ними проходили по такой схеме: “Расскажите, как вы собираетесь мерить нам черепа и сжигать людей второго сорта в топках холокоста”. — “Да никак мы черепа не собираемся мерить. Мы выступаем за прекращение угнетения русских…” — “Вы про черепа давайте, как вы будете их мерить” — “Да никак. Мы за национальную демократию, за интересы большинства…” — “Вы не ответили на простой вопрос — как вы будете мерить черепа и сжигать людей второго сорта в топках холокоста!” — “Да не собираемся мы ничего мерить и никого сжигать. Мы намерены…” — “Вот, видите, у вас нет никакой положительной программы, кроме измерения черепов и топок холокоста”. — “Да не собираемся мы мерить черепа!” — “То есть вы собираетесь сразу всех сжечь в топках холокоста”…

Еще замучили совершенно “фашизмом”. В приличном обществе сравнение оппонента с Гитлером или ссылки на “фашизм” уже давно считаются сливом и маркируют конец осмысленной дискуссии. Эти же считают, что сведение всего на “фашизм” есть неубиенный риторический прием. Примерно на таком уровне — “вот у вас усы, а Гитлер тоже носил усы, значит, вы — как Гитлер и собираетесь сжигать людей второго сорта в топках холокоста”. — “Ну хотите, сбрею усы?” — “А у вас волосы черные, а у Гитлера они тоже были черные, значит, вы — как Гитлер и собираетесь сжигать людей второго сорта в топках холокоста”. — “Ну хотите — налысо побреюсь?” — “А-а-а-а, скинхед! Вы Гитлер, вы собираетесь сжигать людей второго сорта в топках холокоста!!!” И так добесконца, пока оппонент “плюнет и отойдет”. После чего можно будет праздновать победу.

Я предложил бы для этого приема особый глагол — “гитлерение” или “гитлерование”. Что-то вроде: “Либералы дружно загитлеровали. Особенно гитлерила дама с бородавкой на шее”.»

Думаю, особенности мышления интеллигенции теперь полностью понятны. Благодарю Сахаровский центр за любезно и вовремя предоставленные иллюстрации.

Следствием такого мышления является не только паранепротиворечивость, но и «моноидейность» мышления. А именно: интеллигент никогда не может осмыслить проблему в целом, представить всю систему событий и фактов. Его интересует лишь одна, Самая Правильная Идея. Скажем, одна часть интеллигентов будет яростно агитировать «против совка», с энтузиазмом клеймя позором все недостатки, которые были присущи советскому строю. Другая часть будет призывать к «назад, в СССР», превознося достижения того периода истории. Недаром Британская энциклопедия называет характерным словом русской интеллигенции «addiction to theory».

Интеллектуал же смотрит на этот цирк с удивлением: ведь очевидно же, что в любом периоде истории были и достижения, и провалы, из всей истории надо извлекать уроки: повторять на новом уровне то, что полезно, и не повторять ошибки.

Но у интеллигента в голове помещается лишь одна мысль. И, если это идея, она становится сверхценной. Скажем, есть множество интеллигентов, причисляющих себя к русским националистам. Их характерное свойство — это драка насмерть (правда, в текстовом виде) по поводу «чья идея самая правильная» вкупе с объявлением не-националистами всех, кто с их идеей не согласен. Добавлю, что идея при этом гипертрофируется.