Что-то не так

Мортимер Байлисс допил томатный сок, поставил стакан на стол, поежился и сказал, что Борджиа могли бы многому научиться в нынешние дни.

– Да, он сказал, что помолвлен, но дальше произнес нечто странное, и я усомнился, так ли радужно обстоят ваши дела. Твайн затронул тему внутрисемейного непонимания. Отец не хотел, чтобы он становился скульптором. Торговцы сеном, зерном и кормами обычно хотят, чтобы сыновья продолжали их дело.

Роско не понял.

– Что, что?

– Отец Твайна – преуспевающий ливерпульский торговец сеном, зерном и кормами. Кажется, фирма называется «Твайн и Бессемер».

Роско удивился еще сильнее.

– Но он же американец!

– Твайн? Англичанин. Чистой воды. Никакого отношения к Америке.

– Кеггс сказал…

Лицо Мортимера Байлисса сохраняло невозмутимость умершего и похороненного на берегах Нила пять тысяч лет назад, однако в сердце его клокотало веселье. Мортимер Байлисс не любил Роско Бэньянов мира сего.

– Это мне напомнило, что я собирался мягко вам сообщить. То, что сказал Кеггс, когда принес вам миллион долларов на блюдечке и получил в благодарность пятьдесят фунтов – не доказательство. Его гордость была уязвлена, и он сказал, что ваш соперник – Твайн, отлично зная, что двадцать тысяч пойдут псу под хвост. Насколько я знаю Кеггса, а я в свое время внимательно его изучил, такой розыгрыш вполне в духе его своеобразного юмора. Не хочу показаться назойливым, но мне часто кажется, что скупость когда-нибудь доведет вас до беды.

Холмистые лужайки и дальние леса запрыгали перед Роско Бэньяном, как в старом немом кино. Он встал. Лицо у него было багровое, глаза сверкали.

– Я ему шею сломаю!

– Ну, если это необходимо, ломайте. Но против этого есть закон.

– Прямо сейчас и сломаю.

– А как насчет обеда?

– Я не хочу обедать.

– А я хочу, – сказал Мортимер Байлисс. – Я безумно голоден, но не могу пропустить, как вы будете ломать Кеггсу шею. Еду с вами. Я один из тех подростков, о которых пишут в газетах – охотник до острых ощущений.

15

Лорд Аффенхем нечасто принимал гостей в Вэли-Филдз, предпочитая выказывать радушие в клубе, но, когда принимал, Огастес Кеггс любезно облачался в старый доспех, как памятным вечером у Стэнхоупа Твайна, и спешил в бой. Огастес Кеггс, пенсионер и капиталист, по-прежнему жил феодальным духом, и если уж прислуживал, так не щадя живота, как в Шипли-холл.

Соответственно он и распахнул парадную дверь Лесного Замка перед приехавшим Биллом. Билл, переживший за последние дни значительные нервные потрясения, в первую минуту подумал было, что тронулся под их влиянием и видит галлюцинации. Затем в голову пришло более приемлемое объяснение. Кеггс, рассудил он, за соответствующую мзду нанимается на вечер к тем жителям Вэли-Филдз, которым пришла фантазия устроить вечеринку. И он сердечно приветствовал старого знакомого.

– Привет, – сказал он. – Мы частенько видимся в последнее время?

– Да, сэр, – согласился Кеггс, снисходительно улыбаясь.

– А вы, похоже, прыгаете с места на места, как альпийская серна. Кажется, я прошлый раз не сказал вам, как меня зовут? Ладно, какие могут быть тайны между старыми друзьями. Я – Холлистер.

В выпуклых глазах Кеггса блеснул почтительный интерес.

– Вот как, сэр? Не сочтите за вольность, но могу ли я спросить, не сын ли вы мистера Джозефа Холлистера из Нью-Йорка?

– Верно, моего отца звали Джозеф. Вы его знали?

– Я служил у покойного Дж.Дж.Бэньяна, а мистер Холлистер-старший частенько обедал за нашим столом. Вы поразительно на него похожи. Прошу сюда, сэр. Его милость у себя в кабинете.

Кабинет был большой, просторный, уютно обставленный в сельском стиле -изгнанный из рая лорд Аффенхем не поленился прихватить с собой все милые сердцу кресла, ковры, картины, книги и мелкие вещицы. По стенам висели его фотографии на разных этапах становления: школьник, студент, гвардеец, бульвардье, воин на полях Лооса и Соммы… Билл с интересом бы их рассмотрел, дабы узнать, всегда ли его хозяин обладал такой странной формой. Однако ему не дали – лорд Аффенхем, мрачный, словно только что получил тревожные вести, усадил его в кресло, сунул ему в руку бокал и тут же заговорил.

– Холлоуэй, – сказал он.

Билл заметил, что его зовут Холлистер. Лорд Аффенхем удивился, но сказал, что это неважно, потому что теперь они близкие друзья и он будет называть его просто Огастес.

– Почему? – с интересом спросил Билл.

– Это ваше имя.

– Мое имя – не Огастес.

– Не Огастес?

– Нет, не Огастес.

Лорд Аффенхем прищелкнул языком.

– А, я вижу, почему ошибся. Это Кеггса зовут Огастес. Я, бывает, путаю имена. Моя племянница Энн, сестра Джейн…

– Это которую вытащили из пруда?

– Да, всю в пиявках. Она выскочила за такого Джефа Миллера, и лишь много позже я избавился от убеждения, что его зовут Уолтер Уиллард.

– По-моему, разница не большая.

– Не большая, но хочется быть точным. Джейн вечно ругает меня за эту забывчивость.

– А где Джейн?

– В кухне.

– Можно с ней поговорить?