Что-то не так

– Обычный лист бумаги. Кеггс убрал его в конверт, надписал «соглашение», или «контракт», или там «касательно Р.Бэньяна». Потом запер в письменном столе.

Пилбем задумался. Его упорство слабело.

– Значит, долго искать не придется?

– Да вы заполучите его в два счета. Всего и делов, ящик взломать.

– Если меня поймают за взломом ящиков, посадят в тюрьму.

– Говорят, в тюрьмах теперь очень даже неплохо.

– Кто говорит?

– Ну так, вообще. В кино, на концертах, там-сям. И потом, кто вас поймает?

– А кто еще там живет?

– Лорд Аффенхем и его племянница.

– Ну вот мы и приехали.

Роско не пожелал с этим согласиться.

– От них мы избавимся, раз начхать. Договоримся на субботу, я пошлю старичку два билета в театр. Дневной спектакль. От даровых билетов еще никто не отказывался. С минуту Пилбем разглаживал встрепанные усики, потом задал вопрос, которого его собеседник надеялся не услышать.

– Как насчет собак?

Роско замялся, но понял, что надо отвечать начистоту. Все пойдет прахом, если сыщик без предупреждения наткнется на жуткого бульдога. Бесчестный миллионер судил других по себе: ройся он в ящике в чужом доме и окажись рядом бульдог, бросил бы все и умчался, как кролик. Скрывать бесполезно. Придется говорить.

– Собака есть, – признался он.

– Какая?

– Бульдог.

– М-м.

– Бульдоги дружелюбны.

– Да? Один мой знакомый напоролся на бульдога. Всего семь швов. Второй раз за утро на Роско снизошло вдохновение.

– Я вот что сделаю, – объявил он. – Если вы в субботу отправитесь к Кеггсу, я побываю там в пятницу и скормлю собаке мяса с порошком.

Пилбем нахмурился. Как ни отрицали бы это все, его знающие, но и у него были принципы. Что-то человеческое в нем теплилось.

– Я не хочу травить собаку, – сказал он.

– Зачем же сразу травить? Скормлю что-нибудь такое, чтоб она продрыхла весь следующий день. Спрошу у ветеринара, сколько сыпать.

– Как вы к ней подберетесь?

– Очень просто. Погода отличная, она наверняка будет в саду. По соседству живет мой приятель. Зайду к нему, брошу мясо через забор. – Роско замолчал и умоляюще взглянул на собеседника. – Так вы беретесь?

Пилбем сидел в задумчивости. Роско почти его убедил. Затея с собакой ему понравилась. Без сомнения, это расчистит дорогу, а заказчик -миллионер, может раскошелиться на свои капризы.

– За тысячу фунтов наличными – берусь, – сказал он, и Роско скрутила резкая боль вроде ревматической.

– За тысячу?

– Я невнятно произнес? – холодно сказал Пилбем. Его нежной натуре претил всякий торг.

Роско оставалось снова испить горькую чашу. Надо было соглашаться. Опять пересчитывал он мелких рыбешек, которыми придется пожертвовать, чтобы вытащишь кита, и количество их его ужасало.

– А за сотню не возьметесь? – спросил он с надеждой.

Пилбем отвечал, что нет.

– Тысяча фунтов – большие деньги.

– Верно, – сказал Пилбем, энергично потирая третий слева прыщ на правой щеке. – Это мне в ней и нравится.

20

Сказав, что никто не откажется от даровых билетов, Роско обнаружил глубокое знание человеческой природы. Билеты на дневной спектакль прибыли по почте в пятницу и вызвали бурное ликование.

Лорд Аффенхем, хоть и не отступал от своего мнения, что даритель -жирная рожа, тем не менее сердечно одобрил широкий жест, и даже племянница его признала, что со времени их совместных купаний в Мидоухемптоне Роско Бэньян изменился к лучшему. Короче, в пятницу радость царила безраздельно.

Однако субботним утром солнце закрыли тучи, ибо дом настигла беда. Лорд Аффенхем, подойдя к собачьей корзинке, чтобы вывести Джорджа на утренний променад, нашел того вялым и безжизненным. Собачий нос потеплел, обрубок хвоста даже не дернулся. Слепой понял бы, что бессловесный друг чувствует себя неважнецки. Виконт без промедления созвал консилиум.

– Дже-эйн!

– А?

– Кеггс!

– Милорд?

– Подите сюда. Что-то с Джорджем. Все трое мрачно склонились над ложем больного, кусая губы и качая головами. «Ах, Джордж, бедненький мой, славный!» – вскричала Джейн, и «В высшей степени необычно», – заметил Кеггс, поскольку до сего дня болящий отличался исключительно крепким здоровьем. О нем шла слава пса, который жрет гвозди по десять пенсов, и хоть бы хны.

Лорд Аффенхем одобрил их озабоченность, но, считая ее недостаточной, взял практический тон.

– Кеггс!

– Милорд?

– Где ближайший ветеринар?

– Сразу не отвечу, милорд, но могу справиться в телефонной книге.

– Так справьтесь, дражайший.

– И поскорее, – добавила Джейн. – Само собой, – продолжала она, когда Кеггс отбыл с миссией милосердия, – театр отменяется.

– Э? Почему?

– Не можем же мы оставить бедного Джорджа в одиночестве!

– Ерунда. Нельзя, чтоб пропадали билеты. Ты поедешь, я останусь. Звякни Фреду Холлоуэю…

– Холлистеру.

– Холлистер, Холлоуэй, сейчас неважно. Позвони ему и скажи, что ведешь его в треклятый театр.

– Это так эгоистично! Бросать тебя одного. Ты хотел развеяться.

– Да ничуть. Куда охотнее посижу с книжечкой.

– А Кеггс не может присмотреть за Джорджем?

– Не справится. Джорджу нужен отцовский глаз. Его надо развлекать, а я сомневаюсь, что Кеггс сумеет. Делай, что я тебе говорю.

– Ладно, раз ты так велишь.