Что-то не так с Гэлвинами. Идеальная семья, разрушенная безумием

Сам дом был типичным для начала 1960-х годов: приземистым и вытянутым в длину больше, чем в высоту, строением, обложенным обычным сочетанием кирпича и сайдинга. К устланной ковром гостиной примыкали кухня и столовая, едва вмещавшая сделанный другом семьи монументальный обеденный стол, за который при желании можно было усадить шестнадцать человек. Из прихожей одна лестница вела в спальни второго этажа, а другая в подвал, в котором Гэлвины по необходимости оборудовали дополнительные спальные места. Младшие Маргарет и Питер жили в комнате рядом с родительской спальней на втором этаже, в окно которой заглядывала огромная сосна. На том же этаже находилась комната Марка и Джо. На первом этаже располагалась спальня Питера и Мэтта. Остававшимся в родительском доме старшим мальчикам достался подвал, где они спали на раскладных диванах.

Для Мими в доме на улице Хидден-Вэлли все было «в самый раз». В гостиной хватало места для поединков, кухня подходила для круглосуточной готовки, снаружи можно развеяться при необходимости, поиграть в футбол, покататься на велике или позаниматься с соколами. Вместе со старшими мальчиками Мими покрасила все стены в три слоя. Она собственноручно занялась устройством альпийской горки, рядом с которой несла службу ястреб Фредерика. На участке Дон построил просторный вольер, куда можно было поместить много птиц. Среди прочих в нем жили соколы Ганзель и Гретель, которых выпускали полетать над широкими лугами близлежащей молочной фермы Карлсонов. Самым ценным птицам, сначала Фредерике, а затем ее преемнику Атоллу, разрешалось сидеть на журнальном столике в гостиной. Едва ли не впервые у Гэлвинов появился настоящий собственный дом.

Переезд на Хидден-Вэлли пришелся на первый год обучения Дональда в университете. Он ничем не выдавал своих внутренних страхов, особенно членам семьи. Он сказал родителям, что хочет стать врачом, и заметил, насколько они были рады, услышав это. Теперь, когда он покинул родительский дом, его задачей стало поддерживать внешнее впечатление о себе. А на улице Хидден-Вэлли вакуум, образовавшийся с отъездом Дональда, заполнил Джим.

Давно бросивший попытки конкурировать со старшим братом там, где он силен, Джим решил господствовать в областях, где Дональд выглядел совсем слабо. Пусть Дональд и выиграл первый раунд – детство, но он, Джим, выиграет следующий – взрослую жизнь. Джим попытался выступить перед младшими мальчиками этаким крутым старшим братом, который ходит в кожаной косухе, разъезжает на черном «Шевроле» 1957 года выпуска и вполне способен предложить плеснуть немного рома в кока-колу. Иногда младшим братьям это нравилось, но по большей части они по-прежнему относились к нему подозрительно. Это усилилось после того, как Джим начал ухаживать за всеми девочками, которых они приводили домой. Джиму нравилось провоцировать, и если он кажется опасным, тем лучше. В его представлении он обладал уверенностью в себе и развязностью, которых недоставало другим братьям. «Когда Джиму было шестнадцать, мы уже понимали, что с ним что-то не так. Но, думали, ладно, он же парень – выпивает, гуляет, хулиганит, школу прогуливает», – говорил Ричард, который на семь лет младше.

Вырываясь из-под гнета домашних правил, Джим опережал Дональда по количеству выпитого, подружек и неприятностей, в которые попадал. Кульминацией стала выходка, за которую его выгнали из средней школы при Академии на последнем году обучения. Они с приятелем дурачились в летном центре Академии. Джим залез в кабину одного из самолетов и нажал какую-то кнопку. Самолет дернулся, и его стоявший рядом с кабиной приятель улетел назад, ударившись о хвост другого самолета. Он остался жив, но был совсем недалеко от смерти. Джима заставили перевестись в местную католическую школу. Нечто подобное стало бы потрясением для Дональда. Но Джим – другое дело. Утешением отчисленному может служить то, что на новом месте от него уже не будут ожидать особых успехов. Так что Джим мог спокойно начинать с нуля.