Что-то пошло не так

На обширной территории, по всему, являвшейся раньше транспортным предприятием, было совершенно пусто, только изредка в поле зрения попадались шатающиеся тени, подойти к которым Богдан посовестился. На дверях штабного помещения, расположенного в самом центре построек, висел тяжелый амбарный замок. Рядом, в открытой столовой, на грязных столах стояла неубранная посуда, будто только что закончился обед, но и там не было ни души, если не считать рой мух, лениво ползающих по оставленным немытым тарелкам. Лишь к вечеру в расположение начали прибывать военнослужащие.

– Отлично, – быстро просмотрев документы мобилизованного, выдал штабной офицер. Потом покрутил бумаги в руках и вернул их обратно. – Завтра – на передовую, а сейчас – получить оружие и отдыхать.

Не удивившись такому «радушному» приему, Богдан сам нашел подобие казармы, свободную кровать, и, кажется, только прислонил голову к подушке, как услышал:

– Подъем!

Просто в окно светило яркое августовское солнце. Пять минут на сборы, ещё десять – скудный завтрак, дальше – погрузка в машины и… на позиции.

Передовой оказалась часть посёлка городского типа со стандартными двухэтажными зданиями. Жизнь ушла из него вместе с людьми, и теперь он казался не просто пустым, а мертвым. «Почти, как Припять в Чернобыле, когда её по телевизору в годовщину аварии показывают… – пришло на ум нелестное сравнение. – Только и разницы, что здесь ещё не выветрился запах человека». Богдан огляделся по сторонам и даже носом повел, принюхиваясь. Запахи были обычными, домашними, не предвещающими никакой беды. Немного успокоившись, он сосредоточился на окружающих.

Рядом с ним находились такие же резервисты, отслужившие срочную ещё при Союзе. Они вяло переговаривались между собою, общались с родными по телефону, курили, и вовсе не были похожи на армию. «Просто сбоку припёка, а не армия», – он даже обиделся немного, рассматривая своих невольных однополчан. Небритые, измятые лица, серые, будто молью побитые, пожёванный, не всегда по размеру, камуфляж… Потрепанные и неряшливые, мобилизованные выглядели удручающе.

Не вызывала восхищения и обувь. При виде истоптанных армейских ботинок советского образца рядом с когда-то добротными, но тоже до дыр заношенными кроссовками «рибок» и «адидас», становилось понятным, что обувались «новобранцы» дома, и кто во что горазд.

«Да-а, блин, вояки… Одним видом могут убить… Сразить наповал, – подытожил с горечью. – Неужели у нас все войско такое – оборванное и немытое? А как же воевать? А как же побеждать?»

Какое побеждать?! Прислушавшись к разговору, он понял, что у этих людей, насильно изъятых из мирной обстановки, вообще нет желаний, кроме одного – побыстрее вернуться домой. Там, дома, совсем другая жизнь, свои семейные проблемы, и без хозяина родным не обойтись, так что воевать, а тем более, умирать, они не имеют права.

«А никто и не спрашивает, чего тебе хочется – жить или умереть? – вспомнил шестерых своих попутчиков, оставшихся в подорвавшемся на мине бусике. – Тут бы хоть землей присыпали, чтобы ворон глаз не клевал да собаки на куски не рвали. Эт, размечтался!»

С тех пор, как взлетела на воздух машина, прошло менее недели, но ему не раз чудилось, словно каждый день, проведённый на чужой земле, продолжается целый год, и за эти несколько дней-лет он так устал, что хотелось просто исчезнуть, бесследно испариться или уснуть, да так, чтобы проснуться в другой жизни, в той, где нет войны.

«А может, ему просто хочется спать?» Уже от одной этой мысли закружилась голова. Захотелось лечь на землю, где стоял, и хотя бы на минуту закрыть глаза. Хотя бы на минуту, не больше, но и этого было бы достаточно, чтобы отдохнуть. Ему давно уже казалось, что ещё некоторое время без сна, и организм точно не выдержит, откажет… И тогда он умрет, умрет на месте, даже без боя.

Судя по всему, остальным мужикам ситуация на фронте была уже знакома. Перекинувшись словом-другим между собой, они потихоньку, нескромно зевая, расползлись по территории, будто растворились в воздухе, и вскоре на передней линии остался он один.

Привычно набрал на телефоне номера родных, также традиционно получил в ответ: «Вызываемый вами абонент находится вне зоны», потом и себе нашел уютное местечко на солнце, прислонился к теплой стене и закрыл глаза. На голову стало легче, но стоять, даже тесно прижавшись к шершавой штукатурке, было все равно неудобно. Так он продержался ещё с полчаса. За это время ничего важного не случилось, да и не важного – тоже, все так же ярко светило солнце, и все так же сильно хотелось спать.