Читаем Что-то вроде любви полностью

Ирина Роднянская Что его проповедь "вечного невозвращения" - в первую голову вопль сознания, оскорбленного окружающим неблагообразием, становится понятно с первых же эпизодов.

Бродский :сочетание крайних степеней отчаяния и отстранения. Психологически это более чем оправдано, ибо последнее часто бывает прямым следствием и выражением первого; особенно в случае чьей-либо смерти, исключающей возможность адекватной реакции. (е есть ли искусство вообще замена этой несуществующей эмоции? И поэтическое искусство в особенности?)

Ведущий Во всяком случае, можно утверждать, что любая настоящая литература - именно вот этот самый "вопль оскорбленного сознания"

Мелькиор де Вогюэ Писатель-реалист не принадлежит к тем, кто хочет и умеет находить рай в каких бы то ни было условиях человеческого существования.

Водитель "Победы" ( Петру Пустоте) Глупо, конечно, говорить с вами всерьез, но я должен заметить, что вы не первый порете эту чушь. Делать вид, что сомневаешься в реальности этого мира - самая малодушная форма ухода от этой реальности. Полное убожество, если хотите знать. есмотря на свою кажущуюся абсурдность, жестокость и бессмысленность, этот мир все же существует, не так ли?

Ведущий Это как будто взято сразу из нескольких статей о романе. Как обобщение. Даже те, кто "хвалит" Пелевина умудряются приписать ему мотив боязни, неприятия - перед лицом реального мира. еужели надо критикам объясчнять разницу между автором и его "лирическим героем?!

Щеглова : читаем мы не столько роман, сколько некую словеснокомпьютерную игру. Да и что, собственно говоря, реалистического может сказать автор о гражданской войне, равно, впрочем, как и о Великой Отечественной, и вообще о времени, которое он не видел и оттого представляет себе разве что по надоевшим схемам

Монтень Сюжет необходим одной лишь посредственности.

Александр Архангельский Зато здесь вполне может властвовать жесткая, тотальная идеологичность. Персонажи, "прописанные" Пелевиным в 90-х годах, - один другого хуже, один другого подлее, один другого тупее; напротив, революционные головорезы вроде Чапаева или Котовского (в отличие от их интеллектуальной обслуги - Брюсова, Фурманова) отмываются от пролитой крови, литературные образы отчуждаются от своих исторических прототипов, просветляются...

Ведущий (Мычит нечто нечленораздельное, видимо, потеряв дар речи.)

Дмитрий Быков о как еще может увидеть серебряный век герой, который существует не в конкретном времени, а лишь в собственном сознании? Разумеется, революционные времена поданы у Пелевина чрезвычайно книжно, но откуда, как не из книг мог Петр Пустота узнать что-то о своей любимой эпохе?..

И хотя это, чаще всего, не приметы реальности, а лишь наиболее общие клише, то есть реальность в наиболее опосредованном виде, представления о представлениях", но с ними Пелевин работает на ура.

Бродский Искусство часто оказывается "впереди прогресса", впереди истории, основным инструментом которой является - не уточнить ли нам Маркса - именно клише.

Роднянская Но у зримого воплощения авторских идей, у "картинки", есть своя, внефилософская, логика, и тут не ошибемся, сказав, что действие романа совершается-таки в эпоху Гражданской войны и в наши дни, и эти две эпохи "рифмуются", сополагаются и отражаются одна в другой

Ведущий у, рифмуются эпохи, рифмуются. Верно. Так это они сами рифмуются - закон жизни такой, что история повторяется. Тайна веков. И если на картине художника это видно, то говорит это только о его таланте. А эту самую рифмовку он мог как заметить, так и прозевать - дело десятое. Отразил спасибо.

Пушкин Дикость, подлость и невежесвто не уважают прошедшего , персмыкаясь перед одним настоящим.

Ведущий Но ведь именно в этом заединщики и обвиняют Пелевинав пренебрежении историей и прочими народным делами! Однако, если смотреть внимательно и всерьез - дело обстоит в точности наоборот. Ибо для них история - это лет пятьдесят назад - и всё. Максимум сто. А для Пелевина она - едина. Отсюда у него и смешение 1919 и 1991 - что за разница в истинном масштабе? То ли дело общее: архетип. А цельность мировосприятия несомненное достоинство любого писателя - хотя бы и с смой школярской точки зрения.

Щеглова В том-то и дело, что все это уже было! И родило все это то, что и могло, пожалуй, родить - реакцию какого-то странного, почти истеричного равнодушия вкупе с нахватанностью из самых разных областей, преимущественно философского содержания.

Ведущий Не слишком ли обтекаемо? Что означает выражение "преимущественно философского содержания"?! ельзя ли выражаться яснее ? Иначе может возникнуть опасение, будто уважаемый критик попросту боится залезать в дебри деталей - как бы не опростоволоситься:

Пелевин (устами Чапаева) Был бы ты философ, я б тебя выше, чем навоз в конюшне чистить, не поставил бы. А ты у меня эскадроном командуешь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дерево с глубокими корнями: корейская литература
Дерево с глубокими корнями: корейская литература

Перед читателем специальный выпуск «ИЛ» — «Дерево с глубокими корнями: корейская литература».Вступление к номеру написали известный исследователь корейской литературы Квон Ёнмын (1948) и составитель номера филолог Мария Солдатова.Рубрика «Из современной прозы». Философская притча с элементами сюрреализма Ли Мунёля (1948) «Песня для двоих» в переводе Марии Солдатовой. Акт плотской любви отбрасывает женщину и мужчину в доисторические времена, откуда, после утоления страсти, они с трудом возвращаются в нынешний будничный мир.Хван Сунвон (1915–2000) — прозаик и поэт. В его рассказе «Время для тебя и меня» три военных-южанина, один из которых ранен, пробираются через горы к своим. В отечественной критике для такого стиля в подаче фронтовой тематики существует термин «окопная правда». Перевод Екатерины Дроновой.Рассказ Ку Хёсо (1958) «Мешки с солью» в переводе Татьяны Акимовой. Беспросветная доля крестьянки в пору гражданской войны 1950–1953 гг. (Отчасти символическое название рассказа довольно органично «рифмуется» с русской поговоркой про пуд соли, съеденный с кем-либо.)Ким Ёнсу (1970) — «Словами не передать» — душераздирающая история любви времен Корейской войны, рассказанная от лица ветерана подразделений так называемых «китайских народных добровольцев». Перевод Надежды Беловой и Екатерины Дроновой.Рассказ писательницы О Чонхи «Вечерняя игра» в переводе Марии Солдатовой. Старик отец и его пожилая дочь коротают очередной вечер. Старость, бедность, одиночество, свои скелеты в шкафу…Другая писательница — Ким Эран, и другая семейная история, и другая трагедия. Рассказ «Сезон холодов». У молодой четы, принадлежащей к среднему классу, с его, казалось бы, раз и навсегда заведенным бытом и укладом, погибает единственный ребенок. Перевод Анны Дудиновой.Поэт и прозаик Ан Дохён (1961). «Лосось» — отрывок из одноименной аллегорической повести: скорее романтика, чем зоология. Перевод Марии Кузнецовой.«Стеклянный город» — фантастический рассказ Ким Чунхёка (1971) в переводе Ксении Пак. Из некоторых сплошь застекленных небоскребов Сеула начинают загадочным образом вываливаться огромные секции стекла. Число жертв среди прохожих множится. Два полицейских раскрывают преступный замысел.В рубрике «Из современной поэзии» — три автора, представляющие разные течения в нынешней корейской лирике. О Со Чончжу (1915–2000) сказано, что он — «представитель традиционализма и его произведения проникнуты буддийскими мотивами»; поэтессу Ким Сынхи «из-за оригинального творческого стиля на родине называют "шаманкой сюрреализма"», а Чон Хосын (1950) — автор легкой поэзии, в том числе и песенной. Перевод Анастасии Гурьевой.В рубрике «Из классики ХХ века» — главы из романа «В эпоху великого спокойствия» Чхэ Мансика (1902–1950) — «известного корейского писателя-сатирика и одного из немногих, чье творчество стало классикой по обе стороны тридцать восьмой параллели», — пишет во вступлении к публикации переводчица Евгения Лачина. Роман, судя по всему, представляет собой жизнеописание «наставника Юна», как его величают окружающие, — ростовщика и нувориша, чудом выживающего и преумножающего свое состояние в сеульской криминальной вольнице 1910–20 гг.В рубрике «Литературное наследие» — фрагменты литературного памятника XY века «Луна отраженная. Жизнеописание Будды». Перевод и вступление Елены Кондратьевой.В разделе «Корея. Взгляд со стороны» — главы из «Кореи и ее соседей», книги первой женщины-члена Королевского географического общества Великобритании Изабеллы Бишоп (1831–1904). Вот что пишет во вступлении к публикации переводчик с английского О. С. Пироженко: «…отрывок посвящен драматическому периоду в истории Кореи, когда после японско-китайской войны 1894–1895 годов страна впервые за сотни лет получила формальную независимость…»Далее — лирический очерк известного российского писателя Анатолия Кима (1939) «Весна, осень в Корее».И в завершение рубрики — «Корея: неожиданно близкая». Самые приязненные воспоминания филолога и математика Дмитрия Шноля (1966) о неделе, проведенной им в этой стране.

Журнал «Иностранная литература» , Изабелла Люси Бёрд , Ли Орён , Мария Васильевна Солдатова , Чон Хосын

Критика