Что ты сделал

— Милый… — Она сглотнула, и ее горло, покрытое темными пятнами, дернулось. — Мне нужно тебе кое-что рассказать.

Глава пятнадцатая

Я поспешно завязала пояс шелкового халата, подаренного Майком на Рождество. По серому ковру в прихожей протянулись мои мокрые следы.

— Она здесь? В доме?

— Не надо было ее впускать? Но на улице дождь.

До чего же нелепая ситуация.

— Конечно, надо было. Все в порядке.

Меня качнуло от нахлынувшего страха. Последний раз, когда Карен была здесь, в моем доме, случилось все это. И теперь наша жизнь разрушена.

Билл спустился за мной и пошел на кухню:

— Я буду там, позови, если понадоблюсь. Принести чая или еще чего-нибудь?

— Нет-нет, не нужно.

Мне совсем не хотелось вспоминать все наши с Карен тысячи чаепитий, начиная с университета и заканчивая тем самым проклятым вечером. У нее даже была здесь своя кружка, слегка кривобокая, которую Кэсси сама сделала на уроке труда и настояла, чтобы ею пользовалась именно тетя Карен.

Я замерла, положив руку на дверь гостиной. Входить туда не хотелось, и я вообще сомневалась, что заставлю себя это сделать. Но пришлось.

В комнате стоял полумрак, и Карен, забившуюся в угол серого дивана, я заметила не сразу. Как я радовалась, когда отделка гостиной закончилась и я стала украшать ее, раскладывая голубые подушки, покрывала, расставляя разные красивые мелочи! Часто мне было достаточно лишь посмотреть на эту комнату, чтобы наполниться ощущением счастья и покоя. Но, увы, не сегодня. Я повернула выключатель и при свете лампы как следует рассмотрела Карен.

Она выглядела ужасно. Непричесанные волосы — мне только теперь бросилось в глаза, сколько у нее седины. Помятое лицо. Мешковатый серый свитшот. Руки зажаты между коленей.

— Эли…

— Как ты? — напряженным голосом спросила я, сев в противоположном углу дивана и поплотнее запахнув халат.

— Не очень… — проговорила она с большим трудом. — Это ужасно… То, что случилось.

— Ты о чем именно? — поинтересовалась я, почувствовав, какой ледяной у меня тон. — Боже, Карен, я просто не знаю, что тебе сказать! И вообще, можно ли тебе здесь находиться…

Я была уверена, что разговаривать мы с ней точно не должны.

Она посмотрела на свои кроссовки, которые оставили на ковре грязные следы.

— Скорее всего, нельзя. Но я должна. Я не выдумала все это… — почти прошептала Карен. — Это правда случилось. Посмотри на мою… посмотри на меня. — Она отогнула воротник, чтобы я смогла увидеть чернильно-синие отпечатки пальцев. — Я знаю, что ты не веришь… Я тоже не хотела верить. Вот почему тогда просто замерла, не могла поверить, что это правда… А потом… потом было уже поздно.

— Ноу тебя был секс с ним буквально за несколько часов до этого! — Мой голос сорвался. — Разве не так?

Карен побледнела еще сильнее:

— Это он тебе сказал?

— Да, объяснил, зачем ты приехала так рано — чтобы вы могли потрахаться, пока меня нет дома. Боже мой, почему?! Почему сейчас? После всех этих лет?

Это говорю я? Я себя не узнавала.

Помолчав, Карен спросила:

— Он сказал, что это было только один раз?

Когда ты думаешь, что случилось самое худшее, и почва уходит у тебя из-под ног, то через какое-то время все-таки собираешь себя по частям и продолжаешь жить. Но совсем по-иному чувствуешь себя, когда оказывается, что все на самом деле гораздо хуже, чем казалось.

— Что-о? — Я едва могла говорить. — А это не так? Мысленно я перенеслась в прошлое. Как? Уже в университете? Или когда родился Джейк и Карен подолгу жила у нас, потому что ей тяжело было в доме, больше похожем на проходной двор? Или когда родилась Кэсси? После крестин? Свадьбы? Вечеринок? Все мое прошлое внезапно словно покрылось жирной, неприятной пленкой.

Карен ровным голосом произнесла:

— Я переспала с Майком в тот же вечер, когда мы с ним познакомились.

Но это же… Это именно тот вечер, который Каллум показывал нам на фото.

О, мои бесценные воспоминания! Мы с Майком встретились в первый же вечер нашей студенческой жизни и с тех пор никогда не расставались. На следующий день мы прогулялись по мосту Магдалины[18], оба в желто-голубых университетских шарфах, и болтали обо всем и ни о чем, как делают все восемнадцатилетние. С того самого момента мы были вместе. Эли и Майк. У нас, конечно, случались свои взлеты и падения, но все-таки мы шли дальше рука об руку, в то время как наши сокурсники сходились и расходились, курсируя между кроватями. Но в ту, самую первую, ночь, когда я легла спать, все еще оставаясь девственницей, но ни на что не годной из-за четырех бутылок персикового шнапса с лаймом, в ту ночь с Майком осталась Карен. Недоверчиво, точно пытаясь стряхнуть слезы с глаз, я покачала головой:

— Неправда…

— Правда, Эли… Боже, мы встречались то чаще, то реже, но тянулось все годами. Так что он сказал неправду, утверждая, что это случилось только раз.

Вцепившись в стол, я прошептала:

— И когда я рожала Бенджи и лежала в больнице неделю?

Карен тогда приехала помочь, присмотреть за пятилетней Кэсси.

Она кивнула.

— И когда умер мой отец?