Что ты знаешь о любви?

– Спасибо вам Аркадий Иванович, – мама поспешила свернуть разговор и заторопила его на выход. – Все самое важное мы услышали.

– Если что-то понадобится, вы знаете, где мой кабинет. Тимур, я загляну к тебе после обеда. И в связи с некими твоими трудностями, я попрошу медсестру Леночку почаще к тебе наведываться.

Как только врач вышел и за ним захлопнулась дверь, мама развернулась в мою сторону. Я ожидал чего угодно, но не пощечины, которую отвесила мне моя собственная мать.

– Ты… ты… – задыхалась она от злости, – как ты мог поступить так со мной?

Из-за какой-то поганой девки?! Ты едва не угробил себя и меня чуть не довел до психушки!

– Извини.

– Да мне плевать на твои извинения! Я столько сил в тебя вложила! Что… ну что тебе не хватало? У тебя ведь было все, о чем другие могут только мечтать. А ты чуть не лишился этого из-за какой-то шалавы.

– Мам, – я пытался успокоить ее, – я понимаю твою реакцию.

– Нет, Тимур, не понимаешь. Ты даже близко не представишь себе, каково это переживать за своих детей. Вот появятся свои и тогда ты узнаешь, что это за чувство.

– Ты думаешь, мне сейчас легко? – вспылил я в ответ. – Я любил ее! Я доверял ей, я строил планы вместе с ней. Считал, что у нас есть будущее.

– Ох, сынок, ты слишком молод. Слишком импульсивен и не понял простой истины. – Мама начинала менять гнев на милость. – Это была не любовь.

– Тогда что это?

– Привязанность, влюбленность. – Она подошла ко мне ближе. – Настоящее чувство совершенно другое. И им не разбрасываются так, как твоя бывшая девушка. Как только тебя выпишут, я подниму тему о том, чтобы перевести твое обучение сюда. Хватит, напутешествовался.

Сил спорить с ней не было и я лишь устало прикрыл глаза. Да и рассказывать о своей группе уже не было никакого смысла. Я даже не знаю, есть ли у меня теперь группа и тур или же я лишился всего вместе со своей девушкой – менеджером.

"Катя"

Я ненавидела себя за свое сострадание. Да когда же я научусь разбираться в людях и не наступать на одни и те же грабли? Правильно где-то сказали, что благими намереньями дорога … куда она там выложена? Послушала маму на свою голову! Это не мое дело, пусть бы лежал себе в больничке и страдал тихо. Хотя, с такой оравой обожательниц он бы недолго пробыл в гордом одиночестве. Но нет же, надо было прийти и получить плевок в лицо. Видать, Катя, ты действительно садомазохистка и тебе нравится, когда тебе делают больно.

Мое спокойствие в его присутствии стоило мне очень больших усилий. На самом деле, хотелось двинуть его по нахальной роже. Самовлюбленный кретин. Как же деньги меняют людей. И если кто-то посмеет возразить мне, то я решительно плюну ему в лицо. На данный момент лишь одно грело мою душу, оказывается, что даже богатые страдают. И где-то в глубине души, я немного злорадствовала. Внутри все кипело, я почти дошагала до выхода, когда сама того не понимая до конца, развернулась в обратную сторону.

Затормозила лишь у самой двери в его палату и прислушалась к происходящему внутри. Три голоса о чем-то спорили и вскоре показался врач, который явно нервничал. Затем из палаты вышла и мать Тимура, которая лихорадочно набирала какой-то номер на телефоне.

– Ох, Катенька, ты еще здесь? – Отвлеклась она от куска пластмассы. – Знаешь, тебе лучше поехать домой. Тимур не в настроении для общения.

– Я в курсе, уже успела прочувствовать это на себе. Но я кое-что забыла в палате и пришлось вернуться. – Ложь легко срывалась с моих губ. Не беспокойтесь, я на машине и сама вернусь домой.

– Что ж, как знаешь. – Тетя Лида вздохнула и пошла к лестнице.

Я же собрав все остатки мужества, толкнула дверь вперед. Я хотела выплеснуть всю злость и обиду на Тимура, поставить его на место.

– Эй ты, послушай меня внимательно, – начала я, готовясь к его нападкам, – если ты считаешь…

Но я застыла на полуслове, ведь печальные серые глаза были наполнены слезами. Он не плакал, нет. Лишь смотрел на меня, словно затравленный зверек. Которого забили и он просто сидел и ждал, кто же его добьет.

– Продолжай. – Раздался тихий голос.

– Я… знаешь, лучше мы поговорим потом. – Я сделала шаг назад, когда он все так же тихо позвал меня по имени.

– Кать, останься.

Куда делось мое хваленное самолюбие? Где те язвительные эпитеты, которые я так тщательно отбирала по пути сюда? Все пропало, как только я посмотрела в эти глаза. Он больше не произнес ни слова, но как ни странно, мне больше и не надо было.

Глава 19. «Катя»