Что у принца под короной?

Борясь с противоречивыми чувствами, я двумя пальцами коснулась его шеи и отдернула руку – кожа была мертвенно-холодной. Меня всю передернуло с ног до головы от отвращения.

– Да, Таечка, он мертв окончательно и бесповоротно.

– Да как он мог! – возмутилась Таечка, подскакивая поближе к телу, чтобы рассмотреть подробности. – Мы уже практически дело раскрутили, а он взял и помер! Как он мог так подло уйти от ответственности?! Негодяй!

– Тише ты, не шуми, имей хоть какое-то уважение к покойному, – я смотрела по сторонам, разглядывая обстановку.

– А он к нам уважение имел? Столько времени, столько сил! Чуть не отравил меня, поганец! А теперь сидит тут! В халате! Как ни в чем не бывало!

– Захлопни хлеборезку наконец! – рассердилась я. – Может, предложишь еще над трупом надругаться, чтоб не так обидно было?

На столе у окна красовался жидкокристаллический монитор и системный блок. Время от времени на системном блоке мигали индикаторы… или как там называются эти зелененькие и желтенькие огонечки, что навело меня на мысль о том, что компьютер не выключен. Подойдя к столу, я тронула мышку и монитор мгновенно вспыхнул. На экране возник вордовский документ с текстом. Пододвинув стул, я присела и погрузилась в чтение. Чтение оказалось более чем увлекательным – это было предсмертное послание Маршавина Д. В. человечеству. Покойный откровенно повествовал о своем выдающемся криминальном пути, о том, как пять лет назад ему впервые пришла в голову мысль о таком оригинальном способе убийства – Маршавин занял у своего знакомого денег на покупку квартиры и решил не отдавать. Убийство сошло с рук и дантисту пришла новая блистательная идея в его больную голову – стать киллером и работать под заказ. Маршавин не сомневался, что раскрыл «формулу идеального убийства», убийства чистого и гладкого, без улик и без свидетелей. Желающих воспользоваться его услугами долго дожидаться не пришлось и Дмитрий начал работать на группировку Михалыча, выполнял заказы, убирал неугодных граждан, параллельно Маршавин и сам иногда проявлял инициативу – брал деньги в долг и убирал кредитора. Опьянев от того, как просто и безнаказанно оказывается можно убивать людей, Дмитрий Валентинович не отказал себе в удовольствии отравить своего бывшего преподавателя по мединституту просто потому, что профессор, по его мнению, незаслуженно пил его кровь и неоднократно ставил под вопрос Маршавинское пребывание в Альма Матер. Завершалось чистосердечное признание тем, что Дмитрий глубоко раскаивался в содеянном, сетовал, что совсем сошел с ума, что боится сам себя, боится, что после убийства профессора начнет косить народ на право и налево просто ради удовольствия. Идти с повинной и садиться за решетку на всю оставшуюся жизнь он не желает, поэтому уходит из жизни добровольно, приняв смертельную дозу таблеток, растворенных в виски.

– Зашибись! – подытожила Тая, она стояла за моей спиной и тоже читала текст. – Ну, разве он не мерзавец после этого? Все расследование нам обос…

– Погоди, – я снова и снова просматривала текст, – погоди…

– Сен, я не хочу «годить», пошли отсюда, а? – Подругу так расстроило вероломное самоубийство Маршавина, что она едва не плакала от печали и злости.

– Ладно, – я оставила компьютер в покое, встала из-за стола и снова огляделась. Что я хотела найти, я и сама не знала. Осмотрела комнату и пошла в спальню.

– Ты куда?

– Сейчас, минуточку.

Симпатичная обстановка, без излишеств, видно, что мебель дорогая… немного небрежно заправленная двуспальная кровать… Хм, почему же покрывало так небрежно брошено, ведь кругом такой идеальный, прямо медицинский порядок? Взявшись за край, я аккуратно приподняла покрывало, посмотрела на смятые простыни, скомканные подушки…

– Сен, ты чего такое делаешь, а?

– Ничего особенного, – я отошла от кровати, – давай еще на кухню заглянем.

– Кофеварку хочешь забрать? Тогда я тоже что-нибудь прихвачу, ладно?

– Нет, я ничего не собираюсь забирать!

Зайдя на кухню, я открыла дверцу шкафчика под мойкой, вытащила мусорное ведро и заглянула внутрь. На самом дне лежали две пустых упаковки от таблеток. Двумя пальцами я вытащила одну, извлекла вкладыш из коробочки, бросила ее обратно и поставила ведро на место.

– Нашла что-нибудь интересное? – Тая наблюдала, как я убираю листок-вкладыш в сумку.

– Просто хочу узнать, каких таблеток он наелся.

– Мы не хотим сделать пару-тройку снимков?

– Зачем? Приедет следственная бригада и пускай снимают в свое удовольствие. Все, пойдем.

Посмотрев в дверной глазок и убедившись, что на лестничной площадке никого нет, мы тихонечко покинули жилище совестливого убийцы.

Домой добирались в сложном душевном состоянии и почему-то мысли позвонить Горбачеву даже не возникло. На подступах к дому я произнесла задумчиво:

– Давай какого-нибудь винища купим.

– Давай! – радостно поддержала инициативу Тая.