Что упало, то пропало

Я рассмеялась и ответила, что на самом деле точно не знаю, я никогда не нюхала мышей. Если это был болиголов, то как же ловко он пробрался в мешок к другим, очень похожим, росткам. Агрессивная мимикрия. Точно также, как у людей. Да – люди тоже притворяются теми, кем не являются.

Большие черные крылатые муравьи начали подниматься в воздух, и мы попятились на кухню. Я оставила двери приоткрытыми.

– Я должен заниматься?

– Если не хочешь, то нет.

– О, хорошо.

– Это невежливо, – заметила я.

Он рассмеялся.

Я заглянула в кастрюлю на плите: подняла крышку и почувствовала запах чеснока и тмина, который пах по́том.

– Ты собираешься это есть? – спросила я, передавая ожидаемый ответ интонацией.

– Ни в коем случае.

Я обняла Макса у двери.

– У тебя есть планы на вечер?

– Может, поиграю в World of Warcraft, – ответил он. – Раз отца все равно нет.

– Жизнь гораздо проще, когда его нет?

– Да. – Лицо Макса помрачнело.

– Ну, используй все возможности, – посоветовала я. – На полную катушку.

Было где-то двадцать минут пятого. Эйлса все еще не вернулась домой.

В тот вечер в «Собаке и лисице» было много народу. Мэйв и Сью вернулись из Франции, Боб привел своего брата (брат был в процессе развода и не имел постоянной работы). Мы не добились такого высокого результата, как обычно, из-за спортивного раунда: в спорте ни один из нас не был силен. Но тем не менее наша команда заняла почетное третье место.

Я шла домой пешком, чувствуя на коже прохладный ночной воздух после тепла паба. Из открытых окон доносилась музыка и обрывки разговоров. Где-то звенела посуда, на балконе болтали и смеялись. Пожарная машина с воем поднялась на холм, обогнала стоявшую на светофоре легковушку и свернула на Сент-Джеймс-драйв. У меня в ушах все еще звучал звук сирены, когда я приблизилась к дому и увидела машину полиции и скорую. На крыше полицейской машины крутилась мигалка – от этих мелькающих синих и белых огней вполне может начаться мигрень.

У меня перехватило дыхание, пульс участился, меня парализовал страх. Собравшиеся на другой стороне улицы смотрели на дом Тилсонов. Дверь была распахнута, на крыльце широко расставив ноги стоял полицейский в бронежилете, словно охранял вход. Я даже сейчас представляю эту картину. Я помню, как у меня мурашки побежали по коже при виде этой открытой двери.

– Что случилось?! – закричала я.

Сью и Эндрю Доусон, которые жили с другой стороны от Тилсонов, стояли на тротуаре, оба в шортах и шлепанцах. Мне кажется, что с ними разговаривал еще один полицейский, хотя это странно: я не помню деталей, просто ощущение, что воздух был бело-голубым из-за мигалки и наэлектризованным, все кругом было освещено, ночь превратилась в день.

– Кто?! – закричала я.

Мелисса говорила мне, что собирается на вечеринку, Том в отъезде. Значит, Эйлса, Беа или Макс. Сью с Эндрю меня проигнорировали, они никогда не обращают на меня внимания.

Женщина-полицейский не пустила меня в дом. Доказательство применения физической силы я обнаружила на следующее утро: была сорвана свежая мозоль у основания большого пальца. Теперь я думаю, что она просто взяла меня за руку, чтобы оттащить. Я знаю, что плакала, может, кричала. Я представляла собой опасность? Нет, меня было жалко, и я мешала.

Один из полицейских спросил, являюсь ли я членом семьи.

Я кивнула, потому что фактически так и было. Но Сью все еще стояла там и заявила, что я не родственница.

Сейчас, когда я все это вспоминаю, кажется странным, что они мне раньше ничего не сказали. Ведь думаешь же, что полиция хочет успокоить граждан, правда? Может, те полицейские, которые находились снаружи, сами ничего не знали точно. Может, они думали, что сообщение о смерти как раз никого не успокоит, но я не знала, что Том вернулся. Я считала, что он в отъезде. Я считала, что в доме находятся три человека, и случилось что-то ужасное. Несчастный случай. Это все, что я знала.

Женщина-полицейский проводила меня до дома и открыла дверь моими ключами. Она предложила зайти вместе со мной и заварить мне чашку чая, но я ответила, что со мной все в порядке. За остальным я наблюдала из окна маминой комнаты, пытаясь сложить воедино разрозненные куски того, что видела из-за рваных занавесок.

Полиция и адвокаты уже столько раз обсуждали случившееся, что я выучила их профессиональный жаргон: «синий свет» (машина полиции), «наружка» (полицейская машина без опознавательных знаков, используемая группой наружного наблюдения), «быстрое реагирование». Я знаю, кто имеет право официально подтверждать факт смерти, а кто не имеет. Я знаю, что на «астре» приехал инспектор, а в фургоне «форд транзит» – криминалисты. Они привезли фото- и видеоаппаратуру, полицейскую ленту для ограждения места преступления, перчатки и пакеты для сбора вещественных доказательств – все, что требовалось для обнаружения, регистрации и сбора улик.

Но в тот момент я ничего этого не знала. Я видела, как руки касаются забора, слышала, как скрипят сапоги, шуршат форменные брюки и переговариваются голоса.