Что упало, то пропало

Две женщин почему-то смотрели на меня. Я чувствовала жар от этих взглядов, я чувствовала их сосредоточенность. Но сама смотрела в другую сторону и все время улыбалась, демонстративно не обращая внимания. После того, как мы расстались с Томом, я подстригла себе волосы. У нас с мамой волосы были длинные – она считала жестоким прикосновение ножницами к чему-то живому. Я нашла в интернете советы о том, как стричься самой, и остановилась на традиционном методе с горшком, только использовала форму для пудинга. Обычно выходило неплохо, хотя нужны острые ножницы, а у меня не всегда находятся хорошо заточенные. В тот вечер руки у меня дрожали, и челка, возможно, получилась более эксцентричной, чем я намеревалась, – и короткой, и неровной.

Брюнетка с привлекательными формами в обтягивающих джинсах подошла к бару и заговорила с Филом – делала заказ, когда я услышала, как меня зовут по имени:

– Верити?

Сначала я подумала, что ослышалась. Я определенно не хотела оглядываться. Но затем меня позвали снова:

– Верити?

Боб с Мэйв, склонившиеся над заданием, подняли головы.

В легкой панике я оглядела компанию женщин и узнала двоих из них: блондинку с накрашенными ногтями (самодовольную мамашу, которая возражала против моего появления в доме Тилсонов и полезла не в свое дело, когда я открыла входную дверь), и Далилу с губами, накрашенными алой помадой, и большой заколкой в волосах, из-под которой свободно ниспадали локоны.

– Я так и подумала, что это вы, – улыбнулась Далила. – Королева викторины.

Ее взгляд задержался на моих друзьях. У Боба имеется лишний вес, а у Сью проблемы со щитовидкой, и она всегда надевает перчатки без пальцев, причем довольно потрепанные и грязные. Я почувствовала постыдный приступ смущения. Как бы мне хотелось оказаться за столиком риелторов в узких брюках или даже усталых учителей с набитыми портфелями. (Я понимаю, что это желание характеризует меня не лучшим образом.)

– А что вы здесь делаете? – глупо спросила я.

– Вечер встречи нашего класса. Забавная идея, да? Вот решили все вместе поучаствовать в квизе. Хотя я мало что знаю. То есть у меня ужасное общее образование. Но я всех заранее предупредила, что от меня никакой пользы не будет.

– Здесь не весь наш класс, – поправила Триш. – Только родственные души.

– Очень мило, – сказала я.

Брюнетка с привлекательными формами вернулась от барной стойки, и рухнула на стул с видом человека, который только что поднялся на Эверест и поражен открывшимся видом.

– У них закончился камамбер, – объявила она. – А греческую тарелку подают с начос и картошкой фри.

Я уже собиралась повернуться к своему столу, когда поняла, что Далила все еще напряженно на меня смотрит.

– Как там мистер и миссис Тилсон?

– У Тома, похоже, все прекрасно, а Эйлсу я уже какое-то время не видела.

– Я слышала, что вы с ней подружились.

– Да, думаю, да. Надеюсь.

– Она немного странная. Какая-то неуловимая. – Похоже, Далиле очень понравилось подобранное ею слово. Она приложила руку ко лбу. Под ногтями я заметила грязь. – Она счастлива? Сама я не понимаю. Она не кажется счастливой. А Том… Бедный Том.

– Ты говоришь про Эйлсу? – перебила Триш. – Она всего два раза пришла в книжный клуб, хотя подняла такой шум, так хотела к нам присоединиться.

– Она даже не прочитала книгу, – добавила Далила. – Ясно же было, что душа у нее к этому не лежит.

За столом воцарилось молчание.

– Она капризная и взбалмошная, – сказала еще одна женщина. Когда она открыла рот, я заметила пластиковые брекеты у нее на зубах – конечно, мамочка дорогой Софи. – Когда она только сюда переехала, то умоляла принять ее в нашу группу по пилатесу. Соня постаралась организовать для нее место, хотя в студии могут одновременно заниматься только пять человек. Но она почти никогда не приходит.

– Какая эгоистка, – согласилась Триш.

Они стали обсуждать ее между собой: не критиковали Эйлсу прямо, но говорили в общем и целом о поведении, которое считали неприемлемым.

Наконец-то начался квиз, но на протяжении всего первого раунда я слышала, как разговор за соседним столом то снова разгорался, то прекращается, словно вспышки лесного пожара.

В перерыве между раундами мы с Мэйв и Сью вышли на улицу и стояли на тротуаре – они курили самокрутки и то и дело снимали крошки табака с кончиков языков. Разговор не требовал комментариев с моей стороны – они спорили о своем грузовом автофургоне, – нужно ли отогнать его в автосервис перед следующей поездкой во Францию или нет. Я думала об Эйлсе. Она живет здесь недавно, она еще не пустила здесь корни, а эти подруги плохо ее знают. Я видела в окно Далилу, Триш, маму дорогой Софи и всех остальных – они передавали друг другу вино, морщили носы от грибного паштета. Раньше я представляла Эйлсу центром всего этого, королевой своего маленького мира. Я ошибалась.

Когда я возвращалась к столу, передо мной оказалась Далила, она протянула руку, преграждая мне путь.

– Не говорите Эйлсе, что вы нас видели, – попросила она. – Пожалуйста.