Что упало, то пропало

Потом все как в тумане. Все кружится. Шум. «Просекко по акции». Мальчик на самокате удивленно смотрит на меня. Бритни просят подойти к киоску. Бездомная женщина с распухшими ногами. А потом бурная деятельность, движение, новые голоса. Какие-то руки ощупывают мою голову, холодные ремни, маска у меня на лице. Непонятный вкус – что-то химическое и холодное, но становится немного легче. Расстегивают пуговицы на блузке. Одну. Вторую. Третью. Я чувствую прохладный воздух на щеке, ткань, пахнущая заварным кремом, исчезает, меня поднимают за ноги и за руки и кладут на носилки. Затем какое-то движение сверху. Полоса белого света, потолочные плитки, трубы. «ЦЕНЫ ЗАМОРОЖЕНЫ». Мы оказываемся на улице, едем по пандусу и, как я теперь знаю, в машину скорой помощи.

Не люблю лишний шум, поэтому не стану подробно рассказывать о том, что произошло дальше. Я не умерла – но вы это и так знаете, потому что читаете мои записки.

Я очень плохо помню путь в больницу. Ни сирены, ни криков, ни толчков в грудь. В основном я сосредоточилась на приеме «альбутерола», как я знаю, мощного противоастматического и бронхорасширяющего средства, которое используется в ингаляторах. А они сосредоточились на спасении моей жизни. Жара, стресс, повышенное беспокойство привели к нарушениям в работе легких, сужению дыхательных путей, спазму мышц, ограничению воздушного потока и все такое. В больнице меня сразу же повезли в палату мимо пьяных, людей со сломанными руками и непроходящими простудами. Очаровательная медсестра (с которой я могла бы вступить в брак) переодела меня в ночную рубашку, закрепила на груди электроды и поставила капельницу. Я впервые оказалась в больнице, я спокойно лежала на кровати, позволив другим заботиться обо мне. И в этом было такое облегчение, что я чуть не заплакала.

Вначале все происходило очень быстро, но потом я стала замечать, что интервалы между посещениями медицинского персонала растягиваются, и их следует измерять часами.

– Я вернусь через час, – несколько раз говорила медсестра.

Занавеску веселенького голубого цвета отдергивали в сторону и задергивали. Взяли кровь. Проверили уровень кислорода. Заходили врачи, просматривали историю болезни, задавали вопросы: болела ли я в последнее время? Аллергия? На кошек? Собак? Я раньше страдала от астмы? Какой-то необычный стресс?

Меня отвезли в смотровую.

Прошло еще какое-то время.

Спросили, могут ли они кому-нибудь позвонить. Кому-то из членов семьи? Я покачала головой. Я подумала о маме, о постоянном беспокойстве о ее здоровье, о том, как любая возникавшая боль, любое мельчайшее изменение становилось предметом обсуждения, споров и исследований. Подумала про сестру. Ужасная, безнадежная боль, от которой мне захотелось завыть. Одну из медсестер совсем не порадовали мои ответы.

– Кто-то придет вас навестить? У вас есть социальный работник? Кто-нибудь сможет за вами ухаживать, когда вас выпишут?

Когда свет под потолком приглушили, я поняла, что уже очень поздно. Я откинула одеяло и встала. Тут же запищала какая-то аппаратура. Пришла недружелюбная медсестра, и когда я заявила ей, что мне нужно идти, что я и так слишком задержалась, ответила, что я не могу уйти: врач хочет, чтобы я находилась под наблюдением. Я останусь в больнице, по крайней мере, до завтра. Я повторила, что мне нужно домой. У меня там собака одна. У нее нет еды. Компании. Ей не выйти на прогулку. Она уже давно сидит одна. Я посмотрела на часы. Восемь часов! Горло опять сжало, грудь сдавило. Я попыталась дышать глубже, чтобы справиться с нарастающей паникой и отвращением к самой себе: как я раньше не подумала о Моди? Медсестра заговорила мягче. Неужели мне некому позвонить?

У меня не было выбора. Я нашла телефон на дне сумки и набрала номер Эйлсы. Она ответила только с четвертой попытки. Ее голос звучал на фоне музыки и звона посуды.

– Привет! – поздоровалась Эйлса. – Верити, простите, что не зашла. Заскочу завтра, если вы не против.

Я вкратце рассказала ей, что произошло.

– Вы в больнице?

– Все в порядке. Меня выпишут…

Я вопросительно посмотрела на медсестру, стоявшую напротив меня.

– Скорее всего, завтра днем, – сказала она.

– Завтра днем.

– С вами все в порядке?

Я ответила, что все прекрасно, но я надеюсь, что она сможет позаботиться о Моди. Объяснила, где лежит еда, и попросила выпустить ее в сад, а потом забрать к себе домой. Эйлса ответила, что все сделает, и я объяснила, что ключ от входной двери спрятан в ящике с инструментами на крыльце.

– В котором?

– Синем металлическом.

– Синем металлическом, – повторила она. – А я его сразу увижу?

– Да. Там есть и другие ключи. Ключ от входной двери на брелоке со слоником.

– Поняла.