Что в имени тебе моем... (СИ)

- Нет! Нет! Я не убивала его жену. Я хотела, да... Но я не убивала ее! Не убивала!- Мелисандра была готова расплакаться, и только остатки гордости позволяли ей сдержать слезы.

- Да? Не убивала, говоришь? Но, тем не менее, она умерла. Желание, знаешь ли, творит...

Она все-таки заплакала, а Михель продолжал, не обращая внимания на ее слезы:

- Знаешь, а этот дурачок Зимруд, на дом которого ты наложила такое забавное проклятие, недавно женился снова. Ха-ха-ха... В шестой раз. Дурачок, все надеется сына родить. Ха-ха-ха... И знаешь, его новая жена такая умничка, хочет поскорее стать вдовой. Но сначала, разумеется, родит ему сына. Придется, конечно, немножечко ей помочь...

Злой противно захихикал и стал прощаться. Царица была убита новостями, она даже не в силах была ответить на его лицемерные пожелания здоровья и благоденствия, а когда Михель подмигнул, сказав:

- Пока, дорогая, береги себя для меня, - просто упала в обморок.

Очнувшись через какое-то время, Мелисандра принялась лихорадочно искать пути спасения. Вот когда она молилась Творцу горячо и искренне! Молилась за свою жизнь, за жизнь близких, со слезами просила оставить ей ее любимого Вильмора, и чтобы Зимруд не пострадал.

Страшное раскаяние, горькие сожаления, и ничего не исправить в прошлом.

Но ведь можно постараться что-то сделать, хотя бы попытаться спасти Зимруда! Мелисандра видела в этом последнее средство вымолить прощение. Она из кожи вон вылезет, но поможет ему...

Возвращаясь мыслями назад, в то время, царица видела себя тогдашнюю, обуянную гордыней, мстительную, жестокую, с точки зрения себя теперешней. Теперь, когда у нее самой есть дорогой любимый человек, она вполне была способна понять, почему Зимруд отказался на ней жениться. Она ведь и сама уже не хотела никого другого, кроме своего мужа Вильмора. И за что было обвинять Зимруда в гордыне, это ведь был ее собственный грех! Как она была слепа!

Ей надо как можно скорее попасть в Симхорис, скорее начать действовать. Может быть, тогда ей удастся предотвратить это страшное зло, вернувшееся ей наказанием за грехи прошлого.

***

Если хорошенько присмотреться, то прямо перед двумя верхними террасами дворца, теми самыми, на которых были покои принцессы Янсиль, висело невидимое глазу, но, тем не менее, вполне реальное темное облако. Непроницаемый для глаз полог укрывал молодого темного, он завис в воздухе перед садом, скрестив руки на груди, окруженный густой мглой.

Дагону закрыли доступ к покоям Янсиль. Он не мог войти, не мог приблизиться, прикоснуться, говорить с ней. Но он мог наблюдать. И он наблюдал. Издали, с самого утра. Перед его глазами прошло и свидание Лейона с принцессой, теперь уже его невестой, и смех, и поцелуи, и объятия. А также и то, как за светлым подглядывали местные, и то, что местных не возмущало поведение светлого. Значит, ему можно целовать ее, млеть в объятиях девушки, дрожать от страсти, а ему нельзя. Ему - нельзя!

Лею можно, а ему нельзя!

Чувства кипели и переворачивались в нем словно черные тучи в грозовом небе, и точно также несли в себе молнии гнева и разрушительную силу стихии. Темный томился на медленном, убийственном огне ревности и обиды. И в этом огне постепенно выплавилось то, чего он раньше не знал - жестокая, всепоглощающая, иссушающая зависть. Полог невидимости надежно укрывал его, а холодная злость давала силы не терять концентрацию. Но его невидимая тьма, словно туча, закрывала террасу от света, так, что в саду было темно и сумеречно, хотя на остальных уровнях светило яркое солнце. Фрейс, копавшийся как обычно на грядках тюльпанов, был удручен тем, что погода не заладилась с утра. Время от времени взглядывая на небо, он все не мог понять, что за странное облако наплыло и не двигаясь висит над террасой. Но, осмотревшись и поняв, что никакого облака нет, не по годам сообразительный дух растительности пришел к выводу, что свет загораживает отнюдь не атмосферное явление. Вглядываясь все внимательнее и внимательнее, Фрейс был потрясен мелькнувшей догадкой. Да это же Дагон!

- А силища-то у него какая, - пробормотал про себя молодой дух растительности.

Он относился к темному дружески, а потому терпеливо дождался, пока уйдет Лей, а после него и остальные местные духи покинут верхние уровни дворца. Остался стоять на страже один маленький охранный дух земли. Мальчишка некоторое время вертел головой во все стороны, но потом, видимо, утомился. Тем более, что ничего вроде бы не происходило, а потому пару раз зевнул, сомкнул глаза и задремал. Фрейс выждал время, пока мальчик-дух земли заснет покрепче, а потом подобрался к краю террасы и позвал Дагона. Молодой темный в первый момент чуть не потерял концентрацию от неожиданности, но смог взять себя в руки и, приблизившись к краю террасы, откликнулся:

- Чего тебе, Фрейс? Как ты догадался, что я здесь?

- Кхммм, - приосанился растительный, проведя рукой по зеленым волосам, - Я вообще неплохо соображаю.

- А другие? - темный забеспокоился.

- Успокойся. Никто больше тебя не видел.

- А если бы даже и видел, черт с ними!