Что вдруг

К рассуждениям о перекличках текстов «массовой культуры» и высокой поэзии подталкивает феномен Вертинского, некогда вошедшего в русскую культуру как пародирующий двойник великой лирики XX века: «Мы воображаем, что на первом плане, у самой рампы, Ибсен или Уайльд, или на худой конец Ведекинд, что “в моде” Блок, или Ахматова, или по крайней мере Игорь Северянин <…> Вертинский кашляет как Ахматова – про одинокую, нелюбимую в мокрых бульварах Москвы»¹². В исполнявшемся им романсе «Дорогой длинною» на слова (киевского по происхождению) поэта Константина Подревского одна строка —

Дни бегут, печали умножая,
Мне так трудно прошлое забыть, —

повторяет ахматовский стих из стихотворения «А ты теперь тяжелый и унылый»¹³:

Так дни идут, печали умножая.
Как за тебя мне Господа молить?¹⁴

«Повторяет», если текст составился в середине 1920-х (как будто первое издание романса вышло в 1925 году), но, может быть, наоборот, «навеяло» (как твеновское привязавшееся «Режьте билеты»), если романс звучал в Петрограде раньше, – во всяком случае, один цыганофил, вспоминая 1915 год, говорит о нем как о тогдашней «новенькой песне» и приводит припев¹⁵. Но вот в случае ахматовского стихотворения на смерть Зощенко 1958 года —

Словно дальнему голосу внемлю,
А вокруг ничего, никого.
В эту черную добрую землю
Вы положите тело его… —

более вероятно, что звуки навеяны частью шумового фона эпохи – песней Вертинского «В степи молдаванской» (1925):

Звону дальнему тихо я внемлю
У Днестра на зеленом лугу.
И Российскую милую землю
Узнаю я на том берегу.

Возвращаясь к начинающему эту заметку образцу песни из «студенческих» по жанровой разновидности, а по «тематической группе “литературных” (т. е. построенных на литературных, как правило, пародируемых, сюжетах)», как определяет С.Ю. Неклюдов¹⁶, приведу для коллекции еще одну песню сочинения 1967 года¹⁷, мощность аудитории которой определяется, по-видимому, числом в 40–50 человек: