Что видела собака. Про первопроходцев, гениев второго плана, поздние таланты, а также другие истории

Вот он бежит к стереоустановке. Возвращается на прежнее место и падает на живот, молотя по полу руками и ногами. Тортора падает на пол, в точности повторяя его движения. Эрик садится, и она тоже садится. Он поворачивается, и она поворачивается. Он извивается, и она извивается. «Когда Эрик начинает носиться, я не предлагаю включить медленную музыку. Я не могу выключить его, потому что его нельзя выключить, — рассказывает Тортора. — Он не может с нуля разогнаться до шестидесяти, а потом снова замедлиться до нуля. В случае с обычным ребенком можно сказать: "Сделай глубокий вдох и послушай меня". И это может сработать. Но не с такими детьми. Они живут в собственном мире. Мне приходится входить в этот мир, находить их там и выводить обратно наружу».

Тортора садится на корточки и смотрит на Эрика. Тот дрыгает ножками в разные стороны, и женщина берет их в свои руки. Медленно и осторожно она начинает двигать детские ножки в такт музыке. Эрик вскакивает, бежит в угол комнаты, потом возвращается обратно. Тортора встает и повторяет его путь, но двигается более плавно и грациозно, чем мальчик. Потом снова берет в руки его ножки. В этот раз она приводит в движение все туловище Эрика, поворачивая его таз в противоположном направлении. «Я стою над ним и смотрю прямо на него. Моя поза совершенно симметрична. Таким образом я говорю ему, что я рядом, спокойна и устойчива. Я держу его за коленки и посылаю четкие и однозначные сенсорные сигналы. Прикосновения — невероятно сильное средство. Это словно еще один язык».

Она начинает раскачивать его колени из стороны в сторону. Эрик постепенно успокаивается и понемногу подстраивается под музыку. Ноги двигаются свободнее и ритмичнее. Затем мальчуган бросается в объятия матери. Он все еще расстроен, но уже не плачет. Тортора садится, глядя на него, — неподвижно, симметрично, поддерживая прямой визуальный контакт.

Мать мальчика спрашивает:

— Тебе нужна салфетка?

Эрик кивает.

Тортора приносит салфетку. Мать Эрика говорит, что ей нужна салфетка. Эрик передает ее матери.

— Может, потанцуем? — спрашивает Тортора малыша.

— Хорошо, — отвечает тот тихо.

Невозможно было наблюдать, как Тортора общается с Эриком, и не думать о Сезаре и Джоне-Би: та же мощная энергетика, интеллект, сила характера, то же спокойствие перед лицом хаоса и — самое, вероятно, удивительное — та же доброта. Говоря о людях, обладающих силой духа, мы пытаемся увидеть в них сильную личность, которая способна поглотить нас. В качестве примера можно привести Крысолова, чарующие звуки флейты которого выманили детей города Гаммельн. Но Сезар Миллан и Сюзи Тортора исполняют совершенно другие мелодии и в других ситуациях. Они ни к кому не поворачиваются спиной в расчете на то, что остальные последуют за ними. Сезар позволил Джоиу-Би быть главным; в общении Торторы с Эриком условия диктовал сам Эрик. Сила духа подразумевает, в частности, гибкость ответной реакции. Некоторые люди, как мы говорим, «завладевают нашим вниманием», но в данном случае глагол выбран неправильно. Вниманием нельзя завладеть насильно, о нем можно только попросить. Собакам на площадке кто-то должен был сказать, когда начинать, а когда прекращать играть, и они были рады убежать из мира анархии и хаоса. Эрик хотел слушать свою любимую музыку, и Тортора не стала настаивать: «Давай танцевать» — задала вопрос: «Может, потанцуем?»

Вот Тортора достает барабан и начинает стучать по нему. Мать Эрика поднимается и кружит по комнате, отбивая йогами ирландский степ. Эрик лежит на спине, но через некоторое время начинает постукивать ногами в такт музыке. Потом встает и идет в угол комнаты, скрывается за перегородкой, после чего появляется с торжествующим видом. Он принимается танцевать, кружа по комнате и играя на воображаемой флейте.

5

Когда ему исполнился 21 год, Сезар отправился в Тихуану, и оттуда его за сотню долларов переправили через границу. Он и его проводник сидели в яме, по грудь в воде, а потом бежали по берегу> через автомобильную свалку, через скоростную автостраду. На такси Сезар добрался до Сан-Диего. Проскитавшись месяц по улицам, немытый, грязный, он зашел в салон красоты для собак и получил там работу. Ему доверяли трудных клиентов, а ночевал он прямо в салоне. Позже, переехав в Лос-Анджелес, молодой человек устроился мыть лимузины, а в свободное время занимался своим психологическим центром для собак. В 23 Сезар влюбился в 17-летнюю американку по имени Иллюзия, невысокую, темнокожую и очень красивую. Год спустя они поженились.

«Сезар был настоящим мачо, агрессивным и эгоцентричным, и считал, что весь мир должен вращаться вокруг него, — вспоминает Иллюзия о первых годах их совместной жизни. — Он был уверен, что жена обязана все делать по указке мужа. Никаких проявлений любви, сострадания или понимания. Задача жены — делать мужчину счастливым, и на этом все».