Что видела собака. Про первопроходцев, гениев второго плана, поздние таланты, а также другие истории

Но потом Шонка начал вспоминать свою работу в «Филадельфия Иглз» в 1999 году. В тот год во время первой части студенческого драфта они отобрали пять квотербэков, не менее перспективных, чем Чейз Дэниэл. Но только один, Донован Макнабб, оправдал возложенные на него надежды. Из оставшихся четверых один скатился к посредственности после весьма приличного старта. Двое оказались вовсе ни на что не годными, а последний настолько ужасным, что, вылетев из НФЛ, он не удержался и в Канадской футбольной лиге.

Годом раньше то же самое приключилось с Райаном Лифом, своего рода Чейзом Дэниэлом 1998 года. «Сан-Диего Чарджерз» выбрали его вторым во время драфта и выписали ему бонус в 11 млн долларов. Но Лиф оказался ужасным игроком. В 2002 году наступил черед Джоуи Харрингтона, золотого мальчика из Орегонского университета и третьего по счету игрока, отобранного в драфте. Шонка до сих пор не может смириться с тем, что произошло потом.

«Вот что я вам скажу: я видел Джоуи в живой игре, — рассказывал он. — Этот парень бросал с точностью лазера, из каких угодно положений, у него была сильная рука, габариты, интеллект, — Шонка даже пригорюнился, насколько это может сделать 127-килограммовый бывший полузащитник, одетый в черный тренировочный костюм. — Он концертирующий пианист, вы знаете? Мне и вправду — в самом деле — нравился Джоуи». Тем не менее карьера Харрингтона в «Детройт Лайонз» закончилась провалом, и о нем быстро забыли. Шонка бросил взгляд на экран, где молодой человек, который, по его мнению, мог стать лучшим квотербэком страны, вел команду по полю. «Как эти способности проявятся в Национальной футбольной лиге? — Он покачал головой. — Кто его знает…»

Это проблема всех квотербэков. Есть определенные виды деятельности, где никакие предварительные знания о кандидатах не помогут предсказать, как люди справятся с выполнением своих обязанностей. Так как же мы решаем, кому в таких случаях отдать предпочтение? В последнее время некоторые отрасли развернули кампанию по борьбе с этой неопределенностью, но нигде это не имело таких серьезных социальных последствий, как в профессии учителя.

2

Один из важнейших инструментов современных исследований в области образования — анализ добавленной ценности. Он использует баллы стандартизированных тестов при сравнении академической успеваемости учеников в классах каждого конкретного учителя в начале и конце года. Предположим, и миссис Браун, и мистер Смит преподают у третьеклассников, получивших 50-й процентиль по математике и тестам по чтению в первый школьный день в сентябре. При повторном тестировании учеников в июне класс миссис Браун получил 70-й процентиль, а результаты учеников мистера Смита упали до 40-го процентиля. Полученная разница в ранжировании, утверждает теория добавленной ценности, является важным показателем того, насколько миссис Браун эффективнее как учительница по сравнению с мистером Смитом.

Это, разумеется, приближенный показатель. Учитель ответственен не только за объем полученных на уроках знаний; к тому же стандартизированный тест не может охватить все то ценное и полезное, что ученики усваивают на занятиях. Тем не менее, если следить за Браун и Смитом, влияние на результаты ученических тестов постепенно становится предсказуемым: имея в своем распоряжении достаточный объем данных, можно определить самых лучших и самых худших учителей. Более того — и это открытие взбудоражило весь мир образования, — разница между хорошими и плохими учителями колоссальна.