Что внутри у манекена

– Фотошоп? – гость, наверное, нахмурился или оскорбился бы, если б умел. Но лицо его будто принадлежало ему не вполне. Как и интонации голоса.

Однако провокация его затронула. Небрежным рывком он задрал черную майку под черной мантией с капьюшоном, и разом опроверг обидные версии. Кубики на худощавом загорелом восхитительно слепленном и прорисованном теле оказались вполне подлинными – подсушенными, дышащими. Влекущими и зовущими. Майка опустилась как занавес, а кубики – как хорошее представление – поселились в умах и остались там навсегда…

Соня – знавшая, о чем только что упоминал Вадик, успевшая посплетничать об этом недавно со своими курочками-соцпедагогинями на работе, думала, что дар речи у неё отказал теперь навсегда. Но нет, он продолжал бунтовать. И всё о том же, о своём…

– Я никогда не слышала о Вас… этого! – а сколько слышала – пояснять излишне: вечный инфоповод… – Про ваше Растройство Аутического Спектра никто не знает?

– Строго говоря, это не расстройство. – его тон кажется лекторским. – Нельзя «расстроить» то, что так устроено изначально. Учёные до сих пор пользуются ошибочным термином. – авторитетно припечатал он.

Соне при всей её глубине погружения в данную тему даже возразить нечего, всё в точку: не расстройство, а врождённая особенность, альтернативная "операционная система" в голове. Осталось только кивать, придавленной плитой его известности. И неизвестности одновременно.

– Я в шоке. Вот это «секрет полишинеля»! – обнаруживает она, совершая и совершая это открытие.

– Людей, способных разобраться в данной теме так, как вы, объективно не много. А психиатрические термины, наложенные на людей персонифицированно, это всегда стигматизация. Я не заинтересован ни гордиться своим «диагнозом», ни становиться его жертвой в чьих-то суждениях. Ни, тем более, кому-то что-то разъяснять. Меня устраивает существующее положение дел. – отчеканил он металлом. Его невыразительная речь странно сгущала вокруг него все бытовые краски.

– Но это… многое бы объяснило… – почти вне диалога пробормотала Соня. – всем!

– Или запутало бы ещё больше. – прохладно припечатал собеседник. И был прав.

– Аббалдеть, я ещё не видела взрослых савантов! – признается Соня полушопотом, обернувшись к маме с папой, будто увидела блеск золотого самородка на прииске.

– Что такое саванты? – народ вокруг потихоньку начинает привыкать сегодня к просветительской программе и заковыристым терминам.

– Гении… – по-детски «ситцево» пожимает плечами Соня.

– Это не он ли, – припомнили рядом, – написал ту научную статью, которая потом гуляла по интернету? Прикол в том, что в ней он объясняет вещи совершенно простыми доступными словами. А некоторые термины он там – изобрел, не без участия ненормативной лексики! Очень прикольная! Примерно треть её понятна нам всем как озарение, но за определенной чертой текста там – мрак и бездонность космоса, доступная только людям с ооочень большим мозгом!

– Да, это я написал. – узнал эксклюзивный термин он. И принялся цитировать её тезисами прям дословно. Наизучсть! И действительно, после увлекательной доходчивости наступил предел понимания. Многие прям ощутили: вот она где проходит – граница понятности. И нормальности.

– Стёп, стоп! – по-опекунски скомандовала Соня, и подсказала направляюще: – Дальше уже не понятно.

– А-а, да?– остановился по просьбе он как-то даже чуть наивно. Будто раскаялся, одновременно удивился. И вынужден был «сбросить разгон».

– Так вот оно какое – одиночество, – скажут о нём потом за дверью, – Это когда рассуждаешь про интересные тебе вещи, про какой-нибудь Азимут, или сверхчисла, или двоичные коды… а тебя – никто не понимает! Он отрезан от людей, лишен общности интересов и понимания его рассуждений! Диалога! Как-то даже жаль его!

– Что ж, у него свои радости жизни, – увещевала Соня, – он видит и понимает гораздо больше, чем мы. Ему доступно больше. Возможно, его изолированный мир – столь интересен, как мы и не в состоянии даже заподозрить.

– Но он не хочет об этом поведать… Или не может? Или мы не можем его воспринять на его уровне?– начали догадываться вокруг. – И изучаем его потом как странный объект… Неодушевленный. Словно артефакт.

…Драгоценная флешка.

Но Соня знает, о чем говорит:

– Не обольщайтесь, он изучает нас так же, как и мы его. Может, нам – его жалко, а ему – нас? – и вдогонку мыслями вслух… – Может, и хорошо что он в основном молчит. А то б рассказал какие мы всё отсталые – со своей форы мыслительного превосходства. И не со зла, а потому что, ну, это правда же. Да только нам всем такое – не надо… Мы оставим его себе – артефактом и достопримечательностью. Ярким образом. А может, он этому и сам подыгрывает?

Да уж, нужна ли нам правда? Вечный вопрос.

5. Сияние в сумраке

Но кто-то реально не мог вынести пафосности атмосферы и нагнетаний придыханий.