Что за горизонтом?

Она бросилась ко мне как ребенок, обняла и пылко поцеловала. Ну что тут скажешь? В общем-то ничего предосудительного, может и в самом деле вспомнила теплоход и захотела послушать нашу игру, а, возможно, и спеть под аккомпанемент гитары и балалайки. И все-таки какой-то неприятный осадок оставила невинная просьба. Выходит, ей скучно со мной.

На стене у меня висело три этюда, подаренные мне Ююкиным в мое шестидесятилетие. Недалеко от наших дач на берегу пруда стоит очаровательная береза — пышная, кудрявая, заглядевшаяся в зеркало воды. Игорь написал ее в разные времена года, с одной и той же точки. Весной в молодой, еще клейкой листве, освященной ярким солнцем, летом — в буйной зеленой шапке, которую треплет упругий ветер; осенью — в спокойном золотом убранстве и зимой — в алмазно — хрустальном сиянии. Лариса долго и внимательно рассматривала эти этюды. Она любовалась ими, спросила:

— Это на самом деле есть такое чудо, или художник сочинил?

— Все написано с натуры, — ответил я. — Есть такое чудо дивное. И я тебя хочу с ним познакомить.

— Когда? — живо всполошилась она.

— Да хоть сейчас. Заодно познакомишься и с моим лесом. — Лариса оживилась, глаза заблестели.

— Ой, как интересно! Пойдем же.

И мы пошли. Сначала к березе. У меня было превосходное, приподнятое настроение. Меня подмывало говорить монологи. И я говорил:

— И скажут обо мне: «Он человеком был, человек во всем». А что ты, очаровательная Чайка, скажешь обо мне потомкам? Не знаешь? Скажи просто: он любил любить, мм да… «В тебе есть цельность — все выстрадал, ты сам не пострадал». Это Шекспир. О тебе родная. Ты выстрадала, но не пострадала. Ты сохранила свежесть тела, ясность ума и благородство сердца.

— Благодарю за комплимент, — сказала она и подхватила меня под руку.

День был солнечным и по-летнему теплым, хотя осень уже приблизилась к порогу. Лариса в розовой блузке, обнажавшей загорелые руки и шею, в светлых джинсах, стройная, гибкая в талии, с волной черных волос, сама напоминала дивную березу, которую она заметила еще издали. Береза была еще зеленой и лишь в отдельных местах золотистые пряди украшали ее густую крону. Это осень положила на нее первые мазки позолоты, придав ей особую живописную прелесть. Так иногда седина скромным мазком тронет голову еще не пожилого человека.

Лариса восхищалась красотой березы. Меня умилял и радовал ее детский восторг, сверкающий, искренний. — Вот бы такую, с золотистыми прядями нарисовать, — говорила она. — Ты подскажи Ююкину. — Она вся горела от восторга.

— Игорь в Москве. А Настя с ребятами на даче, — пояснил я, и мы направились в лес.

Березовая роща встретила нас звонкой, прозрачной тишиной. Ни один листик не шелохнулся, стройные белостволые деревья стояли в торжественном сиянии, как солдаты на парадном смотру. Я сказал Ларисе:

— Обрати внимание на бересту берез: у каждой березы свой, неповторимый рисунок.

— И правда! — восклицала она и обнимала березку, прислоняясь к ней щекой. В роще было светло, нарядно, празднично. Березы излучали дневной мягкий свет, и Лариса была одной из этих березок: она сияла радостью, очарованием и чистотой, она самозабвенно любовалась природой, а я любовался ею. Пройдя рощу, мы вышли на зеленую поляну, на которой пасся на привязи ослик. Увидя его, Лариса воскликнула от неожиданности:

— Смотри — ослик! Откуда, как он здесь оказался гость с Кавказа?

— Именно с Кавказа. Осетинская семья беженцев поселилась в нашем поселке. Привезли с собой кой-какую скотину — овечек, коз ну и осла прихватили, — пояснил я, но она не переставала удивляться:

— Ты посмотри — он травку щиплет. А? Почему травку? Разве ослы едят траву? — совершенно серьезно спросила она, и на лице ее сияло радостное удивление.

— Вообще-то, ослы питаются в кафе, в «Бистро» и даже некоторые породистые в ресторанах, — пошутил я. — А этот ослик особый экземпляр, травоядный. Он выродок.

— Ты шутишь? — Она в замешательстве уставилась на меня. — Нет, правда, я не знала, что ослы питаются… травкой.

Я подумал: сколько в ней сохранилось контрастов: детская наивность и зрелая мудрость, залихватское озорство и аналитическое глубокомыслие, суеверие и убежденная религиозность, патриотизм и неприятие Октябрьской революции, твердость характера и душевная щедрость. Женщина моей мечты.

За поляной начинался смешанный лес с преобладанием ели. В лесу было сухо, пахло смолой. В еловых лапах мелькнул огненный хвост белки. Лариса остановилась и с любопытством наблюдала за ней. В ореховом кусте затрепыхала серенькая птичка.

— Это кто? — спросила Лариса.

— Зоряночка, — ответил я.

— А как ты узнал? Она же серенькая, как воробей.

— У нее нагрудничек оранжевый.

— А почему они не поют?

— Они свое отпели — весной и в начале лета. — В это время заскрежетал скрипучий голос. Лариса насторожилась:

— Кто это? Кошка?

— Это сойка. Красивое оперенье. А голос неприятный. Ты права — кошачий.