Что за жизнь у нас такая?

– Не стану я отношения с начальством портить. Пусть завтра к восьми приходит, у них оперативка. Сама и договорится с Витьком, – конфета целиком полетела в рот.

Василич как-то виновато пожал плечами и удалился в прокуренную бытовку. Расстроенная, так и не добившаяся внятного ответа, Любовь Владимировна, со слабо тлеющей надеждой на благоприятный исход, медленно направилась к дому.

– Вижу, вижу вас опять отшили, – с долей иронии встретила хозяйку Нина Кузьминична, – чем на этот раз прикрылись?

Никак не реагируя на слова гостьи, Любовь Владимировна скинув шлепанцы в прихожей, сразу прошла на кухню. Там из ящичка достала таблетку, потом налила в стакан кипяченой воды из чайника и, накапав туда корвалола, махнула все одним махом. Специфический запах лекарства тут же нехотя поплыл по квартире, символизируя собой неблагоприятную атмосферу в доме, наличие человека находящегося на грани нервного срыва. Прошлепав босиком к креслу, пожилая женщина, устало, буквально повалилась на него.

– Вы о чем-то спрашивали, Нина Кузьминична? У меня гул в ушах стоит, плохо слышу, – осипшим голосом поинтересовалась женщина.

– Что сказали на «приеме»?

– Оказывается плотника не вызывают, с ним договариваются частным образом . . .

– Договорились, надеюсь . . .

– Нет. Он, понимаете ли, на объекте . . . правда на каком не говорят . . .

– Это как раз понятно на каком . . . у начальства дачу строит . . . или квартиру ремонтирует . . . Говорят время другое, строй изменился, люди новые. Фигня все это. Ничего у нас не изменилось. Как отрабатывали барщину, так и отрабатывают. Как не было совести, так и не народилась . . .

Любовь Владимировна, кряхтя и сопя, вылезла из объемного кресла.

– Нина Кузьминична, будьте добры, пожалуйста, принесите подушку из спальни. Я здесь на диване полежу. Голова уж очень сильно кружится и гудит . . .

Нина Кузьминична торопливо поспешила в комнату. Помогая расстроенной соседке удобней устроиться, приговаривала:

– Полежите, полежите, дорогая. Может что принести? Может лекарства какие . . . может в аптеку сбегать? Или, наверно, лучше всего «Скорую» вызвать?

– Не надо ничего . . . спасибо . . . я уже выпила . . . полежу и пройдет.

– Надо кончать с этим экспериментом, – накрывая ноги прихваченным пледом, вслух рассуждала участливая соседка. – Хватит вам над собой издеваться. Позвоните Юрке, он в раз решит больной вопрос.

– Не сдамся . . . Теперь дело принципа . . . нельзя так оставлять . . . нет, нет завтра пойду, – бормотанье становилось все тише, веки сомкнулись, – Завтра пойду . . . Витька найду . . . пойду . . . найду . . .

Старческие, бесцветные губы еще что-то вяло шептали, но уж ничего не возможно было разобрать. Дыхание становилось размеренно спокойным. Нина Кузьминична убедившись, что хозяйка заснула и ее помощь больше не нужна, выключив предварительно телевизор, бесшумно удалилась.

Утром следующего дня решительно настроенная, будто перед самым важным боем, от которого зависит ни много, ни мало, а целая жизнь, все в той же поношенной одежде, Любовь Владимировна звонила в известную дверь. Соседка, памятуя о вчерашнем недомогании, попыталась, было, отговорить упрямицу, но та раздраженно огрызнувшись, ступила на лестничный марш. Оставалось только одно – выдвигаться на пост.

Еще минуя распахнутые ворота хозяйственного двора, посетительница приметила на рыльце, перед дверью диспетчерской, курящего мужчину. Присмотревшись, с удивлением узнала в нем вчерашнего Василича. Тот, издали заприметив знакомую, расплывшись в улыбке, махнул ей рукой. Когда женщина подошла ближе, сбивчиво поприветствовал:

– А я тут вас поджидаю . . . Вы вчера такая расстроенная ушли . . . Вам, наверно, и помочь то некому . . . Вот, решил, так сказать . . . подсказать.

– Вы то чем помочь можете? – не поняла женщина.

– Хотя бы подскажу, в случае чего, что к чему. Вы наверняка и Витька никогда не видели. Пройдете мимо и внимания не обратите . . . Я вам его покажу . . .

По площадке хозяйственного двора в своих заботах мелькали люди. Они внезапно появлялись и исчезали то в проеме ворот, то в дверях здания, то, огибая кирпичную коробку, растворялись в неизвестности. С Василичем то и дело здоровались, видимо, здесь он был личностью известной и бесспорно уважаемой.

В ворота медленно вкатилась «Лада Калина» серого, грязно-мышиного цвета. Она неторопливо, обстоятельно припарковалась ближе к забору, из распахнувшейся двери вывалился высокий, полный мужчина лет сорока пяти. Изрядно потрепанные джинсы то ли давно не стиранные, то ли окончательно заношенные, свисали из-под внушительно округлого живота. Растянутая во все стороны светлая тенниска с поперечными зелеными полосам и, определенно, поддельным крокодилом на груди, визуально дополнительно укрупняли и без того объемную фигуру. Полное мясистое лицо с бледными глазами, бесцветными ресницами и бровями, дополняло образ одновременно большого в размерах и совершенно безликого человека. Василич взглядом указал на приближающегося мужчину.

– Это и есть Витек. Вы здесь, на улице с ним говорите . . . там, в бытовке не дадут.