Что ждет нас на небесах?

Я увидел голубой мерцающий свет. Оказалось, что это неоновая вывеска над дверью одноэтажного здания с красной крышей. Табличка в окне гласила, что это паб и бар «Синяя лента». Над дверью было написано «Кафе». Свет из окон лился на тротуар…

К круглосуточному кафе быстро шел какой-то мужчина.

Я подумал: «Ну наконец-то кто-то скажет мне, что это за город и в каком направлении я двигался». Как только эта мысль пришла в голову, я оказался на тротуаре – словно мысль и движение стали едины…

– Скажите, пожалуйста, – обратился я к мужчине, – что это за город?

Он продолжал идти.

– Прошу вас! – я заговорил громче. – Я случайно тут оказался и был бы очень благодарен…

Мы дошли уже до кафе, и мужчина повернул к двери, протянул руку, чтобы взяться на ручку. Глухой он, что ли? Я протянул левую руку, чтобы похлопать его по плечу.

Рука встретила пустоту.

Джордж, ошеломленный тем, что его рука прошла сквозь человека, прислонился к телефонному столбу, чтобы подумать…

И тут ему впервые пришло в голову, что он, должно быть, мертв. Сержант, который прошел сквозь него… тот человек в его постели…

Он решил вернуться к своему телу. Как только он принял это решение, он покинул город у реки и помчался обратно еще быстрей, чем раньше. Он добрался на базу и начал лихорадочные поиски, осматривая больничные палаты одну за другой. Когда его принесли в ту палату, он был без сознания. В незнакомом городе он чувствовал себя одиноким, но сейчас это ощущение сменилось паникой, потому что он не мог никого позвать на помощь.

Это был странный мир: казалось, что все привычные законы пространства, скорости и плотности не действуют.

Это был странный мир: казалось, что все привычные законы пространства, скорости и плотности не действуют. То же и со временем – Джордж не мог сказать, сколько времени прошло: секунды или часы. Наконец он увидел человека в постели, на его пальце был перстень – крохотная золотая сова на овальном черном ониксе. Это было его кольцо! Но человек был накрыт простыней целиком, с головой.

Джордж чувствовал себя настолько живым, что не допускал мысли, что он уже умер. Но теперь он осознал это и в отчаянии опустился на постель.

Свет в комнате становился все ярче и ярче.

Я потрясенно смотрел, как сияние становилось все ярче, казалось, оно исходит отовсюду и ниоткуда. …Невероятно ярко: словно миллион сварочных дуг одновременно. В невероятное изумление пробилась одна прозаичная мысль, видимо рожденная воспоминанием о какой-то университетской лекции по биологии: «Хорошо, что у меня нет материальных глаз. Свет бы сжег сетчатку за десятую долю секунды».

Нет, поправил я себя. Не свет.

Он.

Он настолько ярок, что на Него было невозможно смотреть. Теперь я видел, что в комнате был Он – Он, сотканный из света…

На Него невозможно было смотреть – настолько ярко Он сиял. И теперь я увидел, что в комнату вошел не свет, но Человек – или, что вернее, Человек, сотканный из света.

В то же мгновение, как я это осознал, в моей голове прозвучал приказ: «Встать!» Приказ исходил изнутри меня, но обладал такой властью, которой никогда не было у моих обычных мыслей. Я встал, и на меня разом обрушилось невероятной ясности осознание: я находился в присутствии Господа.

Джордж вспомнил, что им говорили об Иисусе Христе в воскресной школе – что Он добр и мягок, может быть, даже слишком. Но сейчас перед ним стоял Тот, Кто являл собой воплощение Силы в сочетании с безусловной Любовью.

Невероятная любовь. Любовь превыше моих самых смелых представлений о ней. Эта любовь знала все плохое, что есть во мне, – вспыльчивость, все ссоры с мачехой, похотливые мысли, которыми мне не удавалось управлять, каждую злую, эгоистичную мысль и поступок со дня, когда я появился на свет, – и любовь все равно любила и принимала меня.

Когда я говорю, что Он знал обо мне все, – это такой факт, который я просто осознал в тот момент. Когда Он в сиянии вошел в мою палату, Он вошел не только в нее – в тот же миг (хотя мне и приходится описывать это последовательно) Он оказался присутствующим в каждом мгновении моей жизни. Все, что когда-либо случалось со мной, оказалось перед моими глазами, словно все это происходило прямо сейчас и все одновременно.

Я не представлял, как это возможно…

…Пораженный, я наблюдал. Вот я в третьем классе, на уроке правописания, отвечаю у доски. Вот я получаю нашивку перед всем отрядом скаутов. Вот я выкатываю кресло папы Дабни на веранду у Мохового побережья…

Были и другие сцены, сотни, тысячи, все озаренные этим невероятным Светом, и казалось, что времени больше не существовало. Потому что нам потребовались бы недели…

Все двадцать лет жизни в подробностях…

Что ты совершил в своей жизни, что ты можешь Мне показать?

Этот вопрос, как и все, исходящее от Него, был исполнен любви.