Что же со мной случится

С аэродрома Мериды в помятом грязном "шевроле" меня доставили к отелю "Шалко". Водитель вообще был похож на школьника: длинные иссиня-черные волосы свисали у него до плеч, обтянутых бывшей белой рубашкой. Он постоянно высовывал голову из окна машины, приветствуя всех встречных шоферов. Жара была неописуемая, и лило как из ведра. Сидя на продавленном сиденье машины, весь мокрый, я поминутно закрывал глаза в ожидании столкновений, но водитель легко увертывался от всех и гнал машину еще быстрее, и, в общем, благополучно довез меня. Заплатив водителю мексиканскими деньгами, обмененными в аэропорту, я промчался сквозь дождь к дверям отеля. Он располагался на узкой окраинной улочке, был выкрашен в белый цвет, как и большинство домов в городе. Холл, уставленный кактусами, был довольно чистый, по углам стояли бамбуковые кресла и крошечный фонтанчик тихо шумел в центре, создавая видимость прохлады. За столиком администратора сидел толстый мексиканец, ковыряя в зубах спичкой. - Комнату на сутки с душем, - попросил я. Он пихнул ко мне засаленную книгу регистрации и бланк для полиции. Покончив с формальностями, я двинулся внутрь. Тощий грязный бой подхватил мой чемодан. - Мистер О'Кассиди здесь? - спросил я администратора, уходя. Старик немного оживился и сказал что-то по-испански. - Мистер О'Кассиди, - повторил я немного громче. - Он в баре, - сказал бой и показал, где это. Его грязный палец указал на дверь справа. Дав парнишке полдоллара, я приказал ему доставить чемодан в номер. Мальчишка удивленно вытаращил глаза, так же, как и толстый старик, увидев такие деньги в его грязной ладони. Наверно, старик отберет их у мальчишки. Покинув их, я вошел в крошечный бар. Тихо играла музыка, полная девушка с длинной косой сидела за стойкой, а в дальнем конце устроился мужчина, читающий "Геральд Трибюн". - Виски со льдом, - заказал я, присаживаясь в середине стойки. Услышав мой голос, мужчина сложил газету и взглянул на меня. Подождав, пока девушка подаст стакан, я повернулся в его сторону. Это был мужчина лет сорока - сорока пяти, крупный, с коротко подстриженными рыжими волосами, с плоским грубоватым лицом, где загар контрастировал с зеленью глаз. Это был тот же самый тип мужчины, что и О'Брайен, человек, на которого можно было положиться. Подняв бокал, я сказал: - Привет. Широкая ирландская улыбка смягчила его лицо. - Привет. Только что приехали? Я передвинулся вдоль стойки поближе к нему. - Меня зовут Джек Крейн. Выпьем вместе? - Спасибо, - поблагодарил он за приглашение и кивнул девушке, заказав принести виски с содовой. - Билл О'Кассиди. Мы обменялись рукопожатием. - Очень удачно. Тим О'Брайен просил заглянуть к вам. Он немного удивился. - Вы знаете Тима? - Знаю ли я его? Мы вместе провели вчерашний вечер. О'Кассиди взял бокал и кивнул головой на столик в углу. Мы перешли от стойки и уселись за столик. - Эта барменша подслушивает, - заметил он, усаживаясь. - Ну, как Тим? - Ничего, только вкалывает на строительстве этой посадочной полосы. Вы знаете об этом? - Да. У него были неприятности, когда пошел скальный грунт. О'Кассиди улыбнулся. - Ему еще повезло. Мне пришлось работать в болотах. - Тим говорил мне. - Хорошо, что это уже кончилось, и завтра я уезжаю. Черт возьми, не могу я быть больше в этой Богом забытой стране! - Да, ужасная жара и дожди! - Это только начало сезона дождей. Этот проклятый дождь будет лить теперь без перерыва два месяца. Хорошо, что работа уже закончена. - О'Кассиди? - переспросил я. - Вы не родственник Сину О'Кассиди, награжденному орденом. Он выпрямился. - Это мой младший брат. Вы знали его? - Я сам был там. Встретил его однажды, кажется, в шестом десантном, правильно? - Боже мой! - Он нагнулся, схватил меня за руку и яростно пожал ее. Как тесен мир! Вы встречались с Сином? - Было дело. Я не думал, что его наградят. Мы просто выпили вместе. Он откинулся назад и нахмурился. - Он был маленький, но отважный парень. - Верно. - Как вы сказали вас зовут? - Джек Крейн. - О'кей, Джек, давайте поедем за город. Это мой последний вечер здесь. Напьемся, закусим, хотя в такой жаре и пить не хочется. Прихватим парочку девочек... Как, вы согласны? Я улыбнулся в ответ. - Неплохо. - Этот городок спит до 22 часов, жара. - Он взглянул на часы. Сейчас 20.18. Пойду приму душ и давайте встретимся здесь в 21.45, о'кей? - О'кей. Мы взяли ключи от комнат. Старый мексиканец безучастно смотрел на нас. Моя комната была пятой после комнаты О'Кассиди. Мы разошлись. Мой чемодан лежал на кровати. Несмотря на открытое окно, в комнате было душно. Из окна было видно, как дождь хлестал на улице. Открыв чемодан, я взял свежую рубашку, брюки и прилег на кровать. Шум улицы и звон колоколов в церкви разрушил все мечты об отдыхе, а я так хотел вздремнуть. Я лежал и размышлял. Позже я тоже принял душ и сменил одежду, но это мало помогло. В Мериде жили все, как в парной. Спустившись в бар, я заказал виски со льдом. По крайней мере хоть здесь был вентилятор. Я уже просмотрел всю газету, когда О'Кассиди присоединился ко мне. - Это последняя порция, которую вы оплачиваете себе сами, - заявил он. - Пойдемте, у меня машина у входа. Пока мы бежала до машины, дождь успел промочить нас до нитки, но жара так же быстро высушила нашу одежду, пока мы доехали до ресторана. Также бегом мы проскочили до входа в ресторан. Толстый добродушный мексиканец в белой форме обменялся рукопожатием с О'Кассиди и проводил нас в полутемную комнату, к счастью, с кондиционированным воздухом, к дальнему столику. В зале было около тридцати столиков, занятых изящными мексиканцами и тоненькими мексиканочками. - Уже девять месяцев, как я в этом городе, и всегда ужинаю здесь, сказал О'Кассиди, присаживаясь. Он помахал жгучему красавцу за стойкой бара, который в ответ только поднял руки, занятые миксером. Он покачал головой и повернулся ко мне. - Девочки здесь какие угодно, но сначала давайте поедим. Вам нравится мексиканская кухня? - Ну, если только не очень горячая. Подали фрикассе по-турецки с острым томатным соусом. Соус поразил меня гаммой ощущений. Он был превосходен. Затем последовало мясо под еще более острой приправой. Во время еды мы разговаривали о Вьетнаме, о брате О'Кассиди. Я понял, что он уже достаточно расслабился, чтобы перейти, наконец, к делу. - Могу я поинтересоваться посадочной полосой, которую вы построили, Билл? - осторожно спросил я. - Конечно. Вы интересуетесь такими вещами? - Я инженер-авиамеханик и все, что связано с самолетами, мне интересно. - Неужели? Да, эта полоса была самая паскудная и тяжелая для строительства. Я никогда на строил в такой глуши. Прямо среди джунглей: лес, скалы, болота, змеи, да что там говорить. - И все же вы построили ее? Он улыбнулся. - Если мне платят за работу, то я ее выполняю. Но сколько раз мне хотелось плюнуть на все и смыться. Люди, работавшие вместе со мной, сводили меня с ума. Любой первоклассник умнее их в десять раз. Работало около тысячи человек, но за день они делали столько, сколько 20 трудолюбивых ирландцев запросто сделают. Шесть человек умудрились погибнуть при строительстве, всего-то за девять месяцев: одних укусили змеи, другие погибли при взрывах, а один угодил под падающее дерево. - Но все же вы построили ее. Он утвердительно кивнул и с гордым видом откинулся на спинку кресла. - Да, я сделал это. - Я помню во Вьетнаме строили нам посадочную полосу местные жители, соврал я. - Первый же бомбардировщик разрушил ее и самолет разбился. - Этого не может произойти с моей, я гарантирую, что "Боинг 747" может приземлиться на ней, а если я даю такую гарантию, то точно. Необходимо было задать главный вопрос и я осторожно спросил: - Какой же это дурак захотел построить взлетно-посадочную полосу в джунглях? - А зачем вам это знать? - пожал плечами О'Кассиди. - В моем деле я научился не задавать лишних вопросов. Мое правило: закончил работу, получил деньги и сматывайся. Сейчас меня приглашают в Рио-де-Жанейро, удлинить полосу для летного клуба. Поеду завтра, работа легкая и простая. Выпьем бренди с кофе? - Почему бы и нет? Мы сделали заказ и закурили. После некоторого колебания я продолжил: - Это важно для меня, Билл, знать, кто финансировал строительство. Он в упор посмотрел на меня. - Важно? Почему? - Я впутался в одно дело, о котором не могу говорить, - проговорил я. - Это связано с вашей полосой. Меня страшат неприятности и мне надо знать об этом как можно больше. Принесли кофе и бренди. Он бросил сахар в кофе, помешал ложечкой и задумался. Я не торопил его. Внезапно, как бы решившись, он пожал плечами. - О'кей, Джек, только из-за того, что вы друг Тима и встречались с моим братом, да и я уезжаю отсюда, я сообщу вам кое-что о дорожке, но это не факты.., понимаете? Я кивнул. Он помолчал, осматриваясь вокруг, чтобы убедиться, что никто не обращает на нас внимания, склонился ко мне и, понизив голос, продолжал: - Кажется, где-то собираются совершить переворот. По разговорам этих типов, работающих со мной, можно было понять, что что-то затевается. Это мое предположение, может быть, я ошибаюсь, но думаю все же что-то есть. Я чертовски рад, что сматываюсь отсюда завтра. - Он отпил бренди и продолжал: - Строительство оплачивал какой-то Бониро Орсоко, крупный босс здесь. Он лидер левых экстремистов и страшно богат. Он может купить все, что угодно. С этого скрытого в джунглях аэродрома при наличии хорошего самолета он может держать наготове людей и оружие, чтобы ударить в нужный момент. - Он медленно выпил кофе. - Знаете, Джек, я, конечно, не знаю, но думаю, что полоса построена для этого. - Спасибо. Вы сами встречались с Орсоко? - Да. Каждый месяц он появлялся для проверки работы. - Лицо О'Кассиди скривилось. - Надоел он мне до чертиков. - Может быть, вы мне посоветуете что-нибудь? О'Кассиди только свистнул. - Он еще тот тип. Он крепкий, здоровый парень, глаза как у змеи. Очень опасный тип. - Хорошенький человек, - искренне заметил я. О'Кассиди сделал еще глоток. - Я не знаю, какое у вас дело, Джек, да и не хочу знать, но остерегайтесь его. Две девицы присоединились к нам и мы начали пить по-настоящему, позже мы вроде бы были у них. В отель мы вернулись в 3.40 ночи. - Ну и ночка! - простонал О'Кассиди, когда мы прощались. - Пока, Джек, я уезжаю рано. - Спокойной ночи. И больше я его не видел. Пройдя в номер, я упал на кровать и мгновенно заснул.