Чтоб никогда не наступала полночь

– Отнеси поцелуй сей тому, кого любишь, – сказал ангел. Речь его являла собою истинную, безупречную форму того же языка, на каком говорил Ди, и в устах ангела казалась невыразимо, неизъяснимо прекрасной.

Затем ореол угас, и Луна вновь оказалась в кресле перед хрустальным шаром. Кроме них с Ди, в кабинете не было ни души.

Пробормотав заключительную молитву, Ди опустился в кресло. Когда он успел подняться, Луна даже не заметила, однако лежавший перед ним блокнот остался почти нетронутым.

Луна подняла взгляд. В глазах философа, точно в зеркале, отражалось то же потрясение, что и в ее собственных.

На этот раз кое-что разглядел и он, обделенный даром ясновидения. А разглядев, не хуже, чем Луна, понял: да, к ним в самом деле явился ангел. Явился и, мало этого, откликнулся на мольбу Луны!

«Отнеси поцелуй сей тому, кого любишь».

Что ж, выбор сделан. Правда, что все это может значить, Луна, никогда прежде не отдававшая никому свое сердце, не понимала и даже вообразить не могла, чем тут может помочь поцелуй. Не слабовато ли этакое оружие против Инвидианы?

Однако таков был ответ Небес на ее мольбу. Коли так, ради Майкла Девена она отправится в Халцедоновый Чертог, как-нибудь да проберется к нему и передаст ему поцелуй Анаэля.

А что будет дальше – на то воля Господа.

Постоялый двор «У ангела», Ислингтон,

8 мая 1590 г.

– Ее нужно отвлечь, – сказала Луна. – Иначе она выставит между мною и Девеном всех своих рыцарей, всю стражу и прочие силы, и мне ни за что до него не добраться. Меня либо убьют, либо схватят и бросят к ее ногам. Хоть так, хоть эдак, а сделать, что должно, я не смогу.

Эти слова у сестер Медовар ни малейших сомнений не вызвали. О происшедшем в Мортлейке Луна поведала им в самых общих чертах – нет, не потому, что хотела бы что-то скрыть, просто для подробного описания ей не хватало слов. Но даже короткого рассказа оказалось довольно, чтоб сестры в благоговейном восторге вытаращили глаза и начали относиться к Луне с трепетным, слегка боязливым почтением, немало ее обескураживавшим.

Впрочем, сие отнюдь не помешало им кое в чем усомниться.

– Миледи, – возразила Гертруда, – но ведь этого-то она от вас и ждет. Назад вы не вернулись – выходит, о грозящей опасности знаете. А если не желаете попросту прийти к ней в лапы, значит, должны ее чем-то отвлечь. Но, чем ее ни отвлекай, она разглядит в этом вашу хитрость и не поддастся.

– Да, если не отвлечь ее тем, чего она не сможет оставить без внимания, – сказала Розамунда, долгое время молча сидевшая в дальнем углу потайной комнаты, оберегаемой розами.

– А без внимания она не сможет оставить только…

– Настоящей угрозы, – закончила Луна.

То есть того, что действительно внушит Инвидиане страх. Скажем, появления на пороге врага, навстречу коему придется выслать солдат или рискнуть потерей трона.

А что касается врагов, достойных этого имени, тут выбор весьма невелик.

Гертруда побледнела, как полотно, и устремила взгляд на сестру. Угрюмое выражение на лице Розамунды казалось неуместным, чужим, но, если брауни вообще способны принять воинственный вид, ей это вполне удалось.

– Да, это можно, – сказала она. – Вот только, миледи, спустив эту силу с цепи, остановить ее будет непросто. В конечном счете мы все можем многое потерять.

Это Луна прекрасно понимала и без нее.

– Но хоть что-нибудь может остановить их?

– Разве что она вытащит меч из камня… Меч этот злит их пуще всего остального. Откажись она от своих притязаний – может, и угомонятся.

– Но Инвидиана вовек на это не согласится, – напомнила Гертруда, глядя на Луну глазами, полными слез. – Суспирия могла бы… и то не наверняка. Скажите, она вернется к нам, когда все кончится?

«Или вы собираетесь убить ее?»

Хотелось бы Луне ответить на сей невысказанный вопрос, однако она пребывала в том же неведении, что и сестры-брауни. Чужая, светлая сила, дарованная ангелом, покоилась в сердце, ждала своего часа, но как она подействует, Луна даже не подозревала. Может ли душа дивной угодить в Ад?

– Я не могу ничего обещать, – прошептала она в ответ.

– А нам придется этим удовольствоваться, – сурово сказала Розамунда. – Выбора нет.

Казалось, жуткое напряжение, скрутившее желудок узлом, не отпускает Луну целую вечность, если не принимать в счет недолгое безвременье встречи с ангелом.

– Но действовать нужно как можно скорее. Воспользуйтесь Видаром.

– Видаром?

– Корр был его агентом, или, по крайней мере, союзником. Видар приказал мне хранить молчание обо всех прочих подсылах Дикой Охоты, которых я смогу распознать при дворе. Суть его замыслов мне неизвестна, однако он явно что-то задумал, и это можно обернуть нам на пользу.

Данное слово ничуть не мешало ей рассказать обо всем сестрам Медовар: с Инвидианой они не поделятся этими сведениями ни за какие блага на свете. Вот только прежде пользоваться этой лазейкой Луна даже не думала.

Розамунда выступила вперед, аккуратно оправила передник и обняла побледневшую сестру.

– Что ж, вы, миледи, готовьтесь. А мы с Гертрудой поднимем Дикую Охоту.