Чтоб никогда не наступала полночь

– Он встретится с вами в ближайшую пятницу, в таверне под названием «Гончая», что находится близ Ньюгейта, – сказала Луна.

Смертные друзья или любовники для придворных редкостью не были. Некоторые из людей знали, с кем водят компанию, но большинство не ведало о сем ни сном ни духом. Джон Одли, клерк Уайтхоллской Дворцовой Свечной и Факельной Мануфактуры, относился к последним, и, чтобы устраивать свидания с ним, не выходя из образа служанки в доме лондонского торговца шелками и бархатом, Нианне требовалась помощь.

Разумеется, Нианна его не любила, но в данный момент эта связь кружила ей голову, и этого для нее, дивной леди, было вполне довольно.

На последовавшие вопросы Луна отвечала все с большим и большим нетерпением: описывать состояние бороды Джона Одли да подсчитывать, сколько раз он справлялся о своей возлюбленной служанке, ей было ничуть не интересно.

– Довольно! – резко сказала она, когда Нианна в седьмой раз осведомилась, не оказывал ли он знаков внимания другим дамам, а если да, как их зовут, каково их положение – одним словом, на кого ей наслать проклятие, чтоб впредь понимали всю глупость соперничества с феями. – Я не слежу за этим человеком днем и ночью. Я его и вижу-то от случая к случаю. И уговор наш был не о том, чтобы докладывать вам обо всех его делах, вплоть до съеденного за ужином. Встречу я вам устроила, последние придворные новости от вас выслушала, ну, а теперь убирайтесь.

Нианна грациозно поднялась на ноги, возмущенно всколыхнув юбками.

– Как вы смеете говорить со мной в столь пренебрежительном тоне? Кем это вы себя возомнили?

– Кем? – не без легкого ехидства улыбнулась Луна. – Пока вы таскаетесь за Инвидианой, носите за нею ее перчатки и веера да терпите приступы ее гнева, я каждый день ем бренный хлеб смертных и доношу ей о тайных делах Елизаветина двора. И, мало этого, свела вас со смертным, на коего вы положили глаз. А ведь оказанную в этом помощь недолго и взять обратно! Обратить его помыслы в сторону другой – дело несложное.

– Посмейте только, – зашипела леди Нианна, разом утратив всю дружескую задушевность и любезность манер, – и ваше тело еще до утра будет плавать в реке под мостом Миллениум, у пристани Куинхит, служа кормом рыбам да чайкам!

– Вот как? – переспросила Луна, устремив на нее немигающий взгляд. – Вы уверены?

Как же легко призвать на подмогу дух королевы! Конечно, Инвидиана не придет на помощь всякому дивному, кто ни заявит об этакой возможности, однако и оскорблением подобные заявления не сочтет: являть собою воплощение ужаса для придворных – это вполне соответствует ее целям. Порой она даже исполняет свои угрозы – просто затем, чтобы никто не расслаблялся. Лишенные зубов, угрозы быстро утратят всякий смысл.

Нианна – уже далеко не столь грациозно – опустилась на скамью: ведь Луна вполне могла найти нового информатора, что будет держать ее в курсе дел. Нет, Луне вовсе не хотелось вот так восстанавливать Нианну против себя, однако беседа с Видаром разозлила ее донельзя, не оставив ни грана терпения на мимолетное увлечение сей леди смертным человеком.

Распрощались они с ледяной куртуазностью, и Луна отправилась бродить по саду одна. Пара волшебных огоньков, оставив места в созвездии, спустились вниз, поплыли за нею, держась над ее плечами, но Луна взмахом руки прогнала их прочь. Утратившая место во внутренних покоях, она не располагала ни положением, ни королевской милостью, позволявшей удостоиться этакого украшения, и вовсе не хотела, чтоб кто-либо распустил слух о ее возросшей самонадеянности. К тому времени, как этот слух достигнет ушей тех, кто наделен властью, ничего не значащие причуды пары волшебных огоньков превратятся в ореол славы, созданный и надетый на голову ею собственноручно.

Разговор с Нианной утомил Луну до чрезвычайности. Поначалу она намеревалась задержаться в Халцедоновом Чертоге подольше и собственными глазами взглянуть на перемены в расстановке сил, однако расспросы об Одли обратили ее мысли назад, ко двору смертных. Понять страстное увлечение Нианны было несложно: Луна сама потратила великое множество времени и сил, изображая точно такую же связь.

Ноги сами собой привели ее в безлюдную пещеру под корнями черной ольхи. Раз уж маскарад позволено ненадолго прервать, она отправится в Ислингтон, отдохнет «У ангела», на дружеском попечении сестер Медовар, а после, восстановив силы, снова вернется к жизни и обязанностям Анны Монтроз.

Ричмондский дворец, Ричмонд,

12 февраля 1590 г.

Сезон Рождества миновал, а с ним ушло в прошлое и буйное праздничное веселье. В то время как привилегированная часть придворных, а среди них и графиня Уорик, продолжала квартировать неподалеку, в Хэмптон-Корте, ядро двора Елизаветы переместилось в Ричмонд – в куда как меньший дворец, служивший больше для дел, чем для развлечений.