Чтоб знали! Избранное (сборник)

– Всё в порядке, – подтвердил Глен сестре, и та скрылась за дверью.

Гэйл слезла с кресла и стала одеваться.

– Спасибо, и простите меня, – сказал Глен.

– И вы простите, – тихо сказала она, не глядя на Глена.

Гэйл оделась и, не говоря больше ни слова, ушла.

Глен стал в ужасе думать: если она начнёт жаловаться, то у него отнимут врачебную лицензию, а с ней и всю его жизнь.

Он провёл бессонную ночь, раздумывая, как убедиться в том, что Гэйл не подаст на него жалобу, – прийти ли к ней домой и предложить деньги или просто убить. Эти мысли перемежались у него с острым наслаждением от воспоминаний первого мужского, а не врачебного контакта с пиздой. Если бы можно было уговорить Гэйл на настоящее совокупление! Как склонить её на встречу?

Гэйл тоже не спалось. Страх от ужасного лица Глена быстро улёгся, и воспоминания о наслаждении, ею полученном, стали преобладать. Она наконец нашла нужного гинеколога, и если бы она не увидела его лица, то всё было бы прекрасно. «Что это за болезнь у него, заразная ли?» – думала Гэйл, но с любопытством, а не со страхом.

Когда на следующий день Глен заглянул в карточки больных, записавшихся к нему на приём, он увидел карточку Гэйл. Она была назначена последней, на самый конец его времени приёма.

Глен обрадовался и испугался одновременно: либо она захотела продолжать «лечение», либо будет собирать на него материал, чтобы подать в суд. Может быть, она придёт с полицейским, или с детективом, или с магнитофоном.

Когда она вошла в кабинет, Глен, так и не решив, как начать с ней разговор, привычно произнёс свою команду:

– Разденьтесь ниже пояса и ложитесь в кресло.

Гэйл боялась, что Глен снова начнёт извиняться, затеет бесполезный разговор, но то, что он сказал, снова покорило её. Она улыбнулась ему и радостно повиновалась. Ей показалось, что он улыбнулся тоже, но маска не позволяла ей в этом убедиться. Гэйл не просто лежала, раздвинув ноги, но чуть двигала ими взад-вперёд, будто это было гинекологическое кресло-качалка.

– Я больше не напугаю вас, – сказал Глен. – Вы хотите повторить процедуру?

– Да, – решительно сказала Гэйл.

Всё произошло так же восхитительно для обоих. Глен сразу же натянул маску, так что на этот раз Гэйл не увидела его лица.

– Я хочу пригласить вас к себе на обед, – сказала Гэйл, одеваясь.

– Спасибо, – задрожал Глен, – когда?

– Вы свободны завтра вечером?

– Свободен.

Когда Глен пришёл в назначенное время по указанному адресу, его встретила Гэйл и провела в комнату.

В столовой было накрыто два маленьких стола. У каждого из них стоял пуфик, но так, что, сев, Глен и Гэйл оказались спиной друг другу и спины их соприкасались.

– Ваша маска возбуждает меня и напоминает мне, что вы мой гинеколог, и я не хочу поэтому видеть вас без маски, – объяснила Гэйл такую странную сервировку столов.

Глен воспринял это как утончённую тактичность. Гэйл принесла еду, и Глену пришлось снять маску, но Гэйл не видела его лица, а лишь прижималась к нему спиной. Когда трапеза была закончена, Гэйл поднялась и спросила:

– Вы не возражаете быть моим домашним врачом?

– Это будет для меня большой честью! – восторженно отозвался Глен.

– Тогда приступим, – умилённо сказала Гэйл и показала рукой, чтобы Глен следовал за ней.

Она открыла дверь смежной комнаты и вошла, приглашая своего врача.

Посередине просторной комнаты стояло гинекологическое кресло.

Мечта матросика

Бывший матросик Ник пригласил меня к себе в дом на обед. Я жил в Америке всего лишь месяц, и глаза мои постоянно находились в широко раскрытом состоянии. Матросик недавно демобилизовался и жил в крохотном домике, который показался мне хоромами. Я ещё плохо понимал разговорную речь и сам изъяснялся через пень-колоду. Но я точно понял, что к нам присоединится его знакомая девушка, о которой он говорил с причмокиванием.

Она приехала на своей машине и вошла в домик. Яркая, выше меня и матросика на голову, с длинными ногами и волосами. Решили отправиться за продуктами в магазин. Сели и поехали вместе. Они о чём-то тараторили, а я сидел сзади и смотрел в её шею, проглядывавшую иногда сквозь волосы, когда она поворачивала голову.

Приехали. Ошарашенный изобилием еды, я иногда отвлекался от девушки на кое-какие товары, но быстро возвращал своё внимание к ней. Ник купил пакетик чего-то и спросил, ел ли я «Твинкис». Чего я, конечно же, нет. Он разорвал обёртку и дал мне что-то вроде мягкого эклерчика. Вкуснота этого изделия на мгновенье опять отвлекла меня от Джейн. Так её звали. Вспомнил.

С полными мешками еды мы быстро вернулись в дом. Джейн поставила пластинку Боза Сгагза под названием нечто «Шёлковое»[12]. И стала танцевать, излучая стройные бёдра и ноги. Музыка женских сфер.