Чтоб знали! Избранное (сборник)

Когда я познакомился с Анной через десять лет, она страстно любила анальный секс, но не могла кончить от него. Я садился на неё, стоящую на четвереньках, погружался в зад, и она вышагивала на карачках по комнате. Я сидел не шевелясь, но она, передвигаясь на коленях, дрочила мне движениями, возникавшими в прямой кишке от такой гульбы, и я кончал на ходу.

Раз ей так нравилось жопничество, то я решил помочь ей кончить, пока я внутри. У каждой женщины есть любимая поза для мастурбации и часто, увы, единственная. Анна кончала, мастурбируя в позиции лёжа на левом боку. На правом боку оргазм становился недостижим.

– Ляг на бочок и подрочи, – попросил я её.

Анна повернулась на левый бок и, раскачиваясь, стала ритмично прижимать руку к клитору. Полусогнутые ноги она сжала и ритмично напрягалась. Я приподнял её роскошную увесистую ягодицу и, стоя на одном колене, задвинул член ей в анус, будто я ставил ей клизму. В каком-то смысле это и была клизма. Анна чуть прервала свои покачивания, позволяя мне углубиться. А потом я стал раскачиваться с ней в унисон. Одной рукой я прижимаю её бёдра к себе, а другой играю с кошкой, которая в эти моменты приземляется рядом с нами и перестаёт носиться. Тень ловит мой палец и осторожно покусывает.

Меня эта игра отвлекает от собственного подступающего оргазма – надо дать взорваться Анне, а потом уже и позволить себе устроить в ней цунами. На неё стало находить и нашло, и она завыла от небывалого наслаждения.

Потом недели три она только и хотела кончать задом, но от чрезмерного употребления сфинктер стал болеть, и мы стали перемежать соседние отверстия. При интенсивном использовании ануса у меня к нему стало меняться отношение, что называется, в лучшую сторону.

Есть, как всегда, по меньшей мере два подхода. Первый состоит в том, что, мол, пизда окружена дерьмом и мочой, а потому, мол, она всегда будет грязна и отвратительна из-за такого соседства. Но есть и второй подход: пизда облагораживает своим присутствием даже дерьмо и мочу, которые становятся прекрасны хотя бы потому, что напоминают о пизде.

Так вот, мы с Анной отработали идеальный анальный оргазм. Я обильно смазывал её анус слюной, плюя в щепоть, и размазывая вокруг. Потом я решился лизнуть ей анус языком, а потом стал языком смачивать. Лизание ануса сразу стало символом грядущего наслаждения и превратилось в наслаждение само по себе. При лизании становится желанным залезать языком как можно глубже в анус. Однажды я раскрыл её огромные ягодицы, вокруг ануса было немножечко говна. «Это умышленно оставлено или случайность?» – спрашивал я её после того, как вылизал до чистоты. Вот она, окончательная физиологическая близость. Окончательная ли? Анна смущённо молчала, сфинктер у неё ослабел от анальных страстей.

Приучение к её нутру проходило и другим способом: раз я вытаскиваю член из её задних глубин и вижу на нём кусочек дерьма. Что делать? Блевать от отвращения? Тогда на что я рассчитывал, засовываясь туда, – что хуй мой в меду будет? В первый раз я спокойно обозрел и пошёл отмывать член. На какой-то раз я взял кусочек себе на палец и поднёс к носу. И наступил день, когда я попробовал на вкус – родное ведь и любимое существо, значит, и всё её – прекрасно. А там, где ты ставишь границу отвращением, там ты ставишь и границу своей любви.

На каком-то этапе сближения с мужчиной женщина перестаёт стыдиться своей пизды, а потом и выделений из неё. Однако самым страшным табу является не пизда, а моча и особенно фекалии. Как правило, женщина будет всегда стесняться испражняться перед мужчиной. Потому-то и становится понятной одержимость де Сада и ему подобных анусом и копрофилией. Переступается крайняя граница стыда, после которой для него не остаётся места. То есть, конечно, стыд может перекочевать в совершенно неожиданное место, вроде как у мусульман, когда, по рассказу Бертона[13], баба падает с верблюда и у неё задирается платье, а ей не стыдно, потому что лицо осталось закрыто. Или как у китайцев: спеленатые ступни китаянок оставались закрытыми даже во время совокупления, и только для самого близкого любовника они распелёнывались. Но если оставаться в пределах европейской культуры, то копрофилия уничтожает все основы стыда. Потому-то от принятия ануса или дерьма, из него извергающегося, создаётся предельная близость с женщиной, ибо близость возникает только при преодолении стыда. Следовательно, максимальная близость – это максимальное уничтожение стыда. С помощью стыда мы отгораживаемся от людей, а если мы стыдимся себя, то мы отгораживаемся и от себя.

Ещё Монтень говорил, что своё дерьмо вкусно пахнет. Так вот, когда жажда слиться с женщиной настолько велика, что возлюбленная становится частью тебя, то и её дерьмо начинает вкусно пахнуть. Значит, речь идёт только о силе жажды слияния. Всё определяется существованием желания, ибо после оргазма уже нет стремления сливаться с женщиной и, следовательно, её дерьмо становиться чужим, отталкивающим.