Чтоб знали! Избранное (сборник)

Другой человеческой диковинкой был дикарь из африканского племени Гум-Цум, у которого мошонка была больше, чем голова, и свисала до колен. Он подходил к первому ряду зрителей и позволял недоверчивым женщинам прикоснуться к разросшейся коже. Конечно же, только женщины из простонародья решались на такое прикосновение. Однако вскоре выяснилось, что прикосновение к его мошонке действовало на людей исцеляюще (по-видимому, сказывалось его африканское происхождение и знание местных заклинаний). Открытие это принесло цирку значительный доход, так как во время представления стали продавать дополнительные билеты на прикосновение к мошонке африканца. Немощные и слепые, убогие и всякие страждущие выстраивались в очередь. Гум-Цум излечивал мошонконаложением – он приподнимал её обеими руками и накладывал на больную часть тела страждущего. Люди тут же прозревали, обретали подвижность в онемелых членах, отбрасывали костыли.

В цирке также выступала женщина без ног. Тело её закруглялось бёдрами и на том кончалось. Женщина эта передвигалась на руках и улыбалась очаровательной улыбкой, что, однако, выглядело горькой гримасой, ибо люди видели улыбку перевёрнутой «с ног на голову». Безногая женщина пользовалась огромным успехом у мужчин, потому что не только не могла от них убежать, но и сжимать ноги не помышляла за их неимением. Зато она научилась так сильно стискивать мышцы влагалища, что проникнуть в него становилось практически невозможным. Сжатие колен она заменила сжатием влагалищных стенок, но как те, так и другие давали слабину, когда подкатывало желание. Таким образом она родила троих дивных детей с вполне нормальными телами. Потом она вышла замуж за своего коллегу-гиганта ростом в три метра. Это была самая популярная парочка, и нарасхват шли фотографии, где она стоит на бёдрах, как будто закопанная по пояс в песок, а муж, широкоплечий великан в ковбойской шляпе, стоит рядом, и его колено возвышается над головой жены.

Одним из самых популярных номеров программы было явление на манеже двух девушек-близнецов, сросшихся ниже спины. Единственное, что у них было общим – это анус. Еще были люди и с тремя ногами, и с тремя руками, а также без рук и без ног. Ну и конечно, там были самые толстые и самые тонкие люди. Толстые до такой степени, что не могли передвигаться без посторонней помощи, и тонкие настолько, что не могли заслонить горящей свечи.

Все эти люди, вернее, экстремальные разновидности людей, были бы предметом злостных шуток, притеснений и издевательств, живи они среди людей обыкновенных. Но, собравшись в цирке, они были защищены его шатром, своими фургончиками, цирковыми устоями и социальным статусом актёров.

Здесь над ними не только не смеялись, а взирали с благоговением и ужасом и, что самое важное, платили деньги, чтобы иметь счастье на них посмотреть.

После представлений циркачи часто устраивали пиры, неизменно переходившие в оргии. Арена, которая совсем недавно была местом стяжания славы, превращалась в место добычи наслаждений. Пустырь, где бросал якорь цирк ночью, становился недосягаем для праздношатающихся горожан.

Единственным нормальным человеком в цирке был его владелец. Это был мужчина средних лет, среднего роста, но незаурядных умственных и прочих способностей. Именно он, нормальный, выглядел ненормальным среди своих подопечных. Особенно это было наглядно, когда зрители покидали шатёр и исчезали с пустырного горизонта, а Брас – так звали владельца цирка – расхаживал среди совокупляющихся уродцев и примерялся, куда пристроиться. И всегда находил куда. И не раз. И не два. Особой популярностью у него пользовались сросшиеся спиной женщины по имени Шерочка и Машерочка. Брас любил устраивать так, чтобы их влагалища одновременно заполняли два чьих-нибудь члена, а он в этот момент погружался в их общий анус. Если Шерочка была возбуждена более, чем Машерочка, или наоборот, то они могли наслаждаться порознь и наслаждение одной никак не передавалось другой. Но когда Брас погружался в их единый общий анус, который служил связующим звеном для двух женщин, то тут Брас одновременно приводил в возбуждение обеих женщин, и тогда влагалища да и все их отдельные части тела одновременно испытывали наслаждение, а спазмы в анусе увеличивались по силе и числу ровно вдвое.

Примечательно также выглядела и парочка: толстая и тонкий. Она, еле двигающая своей непомерной плотью, разводила свои ноги так широко, что они вытягивались не в «шпагат», а в бревно, но и тогда Человеку-Ниточке, как называли тощего участника цирковых представлений, приходилось протискиваться к её влагалищу с помощью какого-нибудь сердобольца, растягивающего ляжечное мясо гигантши в стороны строительной распоркой.