Чтоб знали! Избранное (сборник)

– Может быть, твои слёзы – результат твоего доверия мне, и ты можешь наконец раскрепоститься со мной.

– Ну, что ж, если ты хочешь, давай так считать. И пожмём друг другу руки, – поставила меня на место Мэри.

Ей всё хочется поехать со мной на пикник, а мне этого вовсе не хочется. Ну что с ней делать на природе? Разговоры будут неизбежно упираться в секс, затем последует вывод, что меня ничего, кроме секса, не интересует, а затем – логично, что наши отношения обречены на скорый конец. На пикнике ебаться не получится из-за народа вокруг, так что к чему нарываться на ненужные разговоры? Но в конце концов я соглашаюсь. А Мэри сразу же теряет интерес к пикнику и уже больше не заговаривает о нём, и мне приходится для того, чтобы подтвердить серьёзность своего согласия, напомнить ей о пикнике. Но Мэри уже совершенно к нему равнодушна и его не хочет.

Я уверен, согласись я на ней жениться, как она тотчас перестала бы этого хотеть. Ей просто необходимо, чтобы я ей уступил, а до тех пор, пока не уступаю, я представляю для неё интерес.

Я, заранее продумав, говорю, что ревную её не к мужикам, с которыми она, может быть, ебётся, а к Сэмми, её давнему хахалю, с которым она поныне в глубокой дружбе и рассчитывает на него в трудных обстоятельствах. Я, конечно, вовсе не ревную к Сэмми, а хочу лишь перевести разговор из области секса, который представляется для Мэри неустойчивым фундаментом для серьёзных отношений, в область дружбы, что, как она говорит, более важно. И это действует: она удивлена, польщена и умилена, что я ревную к Сэмми, с которым у неё давно уже не ебля, а дружба. Это для неё неожиданный поворот, вызывающий прилив чувств ко мне. Вовсе не дружеских, а сексуальных. Как полезно бывает планировать разговор!

После обоюдного оргазма она спрашивает меня:

– А с тобой бывает, чтобы после оргазма хотелось, чтобы твой партнёр исчез и больше не мешался?

У меня достаточно самоуверенности, чтобы не обидеться на это, и я отвечаю:

– Конечно же, и меня это ощущение охватывает сплошь и рядом.

Сказал и спохватываюсь, а хватит ли самоуверенности у неё, чтобы не обидеться на моё ответное признание?

И я вижу, что у неё поджались и задрожали в обиде губы.

Чтобы много не курить, Мэри покупала в магазине пачку сигарет, брала три, а остальные выбрасывала, чтобы не держать в доме соблазн. Поштучно сигареты в магазине, к сожалению, не продавали. Получалось накладно. Тогда она договорилась с курящим соседом, что она будет покупать у него по одной сигарете. Интересно, как она с ним расплачивается?

Мэри жалуется, что всегда просыпается среди ночи и прислушивается к каждому шороху. Ей кажется, что кто-то к ней пробирается. Когда я остаюсь на ночь, она спит крепко, не просыпаясь. Из этого следует ясный вывод, что если я буду спать с ней постоянно, то она будет спать, не просыпаясь и не мучаясь страхом. Хотя это вслух никогда не произносилось, но явно подразумевалось, и ответственность за её плохое спаньё ложилась на меня. Получалось, что в моих руках исправить не только её сон, но и жизнь.

Всякий, кто обещал на ней жениться или хотя бы съехаться для совместного житья, вызывал у неё прилив нежности и готовность к любви. Её главная претензия ко мне, что мы за всё время никогда не планировали совместное будущее. Ей нужен любовник не столько для ебли, сколько для надежды.

– Мы ничего не планируем, – переживает она. Планирования следующей встречи уже недостаточно, планирование совместной поездки на курорт – уже не то. Она хочет планировать детей. Она хочет планировать дом. Она хочет планировать в нём обстановку. Конечно, за мой счёт. Она же расплачивается за всё пиздой, сракой и ртом.

В процессе страсти я шепнул ей: «Ты – моя лучшая любовница (lover)!» Она не расслышала и переспросила: «Любовь или любовница?» (Love or lover?) Я смекнул и сказал «любовь», ибо если бы я сказал «любовница», она бы в конце концов разозлилась, что она для меня представляет только сексуальный интерес. А «лучшая любовь» звучит возвышенно и многообещающе.

Она всегда держала входную дверь приоткрытой и окна тоже. Зимой, чтобы было прохладно в жарко отапливаемой квартире. А летом – с точки зрения безопасности: она считала себя более уязвимой с захлопнутой дверью и закрытыми окнами, ибо тогда у неё не будет возможности выбежать и закричать.

Все лифчики у неё с застёжкой спереди. И ей легче, и раздевающему её мужчине, так как лифчик легко сбрасывается назад. А когда застёжка сзади, то, во-первых, надо расстёгивать его на ощупь, во-вторых, будучи расстегнутым, он висит на плечах и мешается спереди между телами, и его нужно стягивать с плеч, выхватывать и проносить мимо лиц, чтобы отбросить в сторону.

Мэри всё бросает на пол, когда приходит домой: пальто, сумочку, деньги, ключи.

Её старый велосипед привязан к изгороди у её дома. Так он будет стоять под дождём и сгниёт, и у неё не окажется времени его продать или хотя бы подарить.