Чтоб знали! Избранное (сборник)

Ник возился на кухне, поглядывая на Джейн с восхищением и причмокивая мне за её спиной. Я попытался пристроиться к ней в танце, но у меня ничего не получилось – она держалась, вернее танцевала, независимо. Она танцевала одна, плывя в музыке и отдаваясь тому, кто был в её мечтах. Когда песня кончилась, Джейн пошла на кухню и стала быстро и ловко резать овощи, постепенно оттесняя Ника. Он подошёл ко мне и шёпотом поделился своим восторгом – вот наконец они договорились вместе пообедать. Он также поведал мне, что у неё есть парень, который якобы ею пренебрегает. Я тотчас зашёлся злобой (про себя) – такой девкой пренебречь! Сволочь. Да я б не знаю, что сейчас сделал, чтобы поиметь её. С момента приезда в Штаты у меня не было бабы. Я бросался на каждую, которая улыбалась мне, а улыбались практически все, если наши взгляды встречались, пока я не понял, что улыбка здесь – лишь знак вежливости, а не согласия.

На плите уже что-то призывно дымилось, и Ник снова пошёл на кухню к Джейн. Теперь что-то должно было вариться, нужно было ждать, и Джейн снова вышла на середину комнаты. Танцевать. Она заново поставила пластинку Сгагза. И я опять пускал слюни, поспешно сглатывая их. Наконец обед сварился. И мы сели за стол. И съели обед – сложно сочинённое мясо.

Покрутившись вокруг грязных тарелок, Джейн пошла звонить по телефону. Ник заговорщически объяснил, что она звонит своему парню. Я слышал её интонации, не понимая, о чём она говорит. Но я точно слышал слёзы в её голосе, я слышал мольбу. Потом раздалось радостное восклицание. Она повесила трубку и стала собираться – он позвал её наконец. И она застремилась к нему. Было завидно, конечно, но больше всего меня поразило другое – на хуя Ник затеял с ней этот унизительно невинный обед? Какого пениса встречаться с бабой, которая в открытую ебётся с другим, а на тебя ей откровенно наплевать, что по-американски называется: «она с тобой дружит»? Кормить её обедом, виться вокруг неё. Ублажать. Нет, слишком жирно. А Сгагз пел: «Вот кэн ай сэй?» Ник же чувствовал себя счастливым, будто он выеб её раз десять, похлопывал себя по ляжкам и победно посмеивался. Я, может быть, и сильнее поприставал бы к Джейн, но сдерживало меня то, что она как бы мечта Ника, и я чувствовал, что встревать не следует.

Когда Джейн уехала, Ник предложил показать мне злачные места. Я сразу согласился, и мы сбросили грязные тарелки в раковину.

Он привёз меня в даунтаун. Было холодно, и на улицах – пусто. Мы долго ездили, стараясь отыскать бесплатное место для стоянки. Наконец мы запарковали машину в каком-то тёмном закутке, и Ник повёл меня по улицам. Над одним из домов сияла голая неоновая баба. Мы вошли и сели за столик. Я всё ждал, что к нам начнут подходить женщины. Но вокруг были только мужчины. Бар был тёмный, а на сцене ходила женщина под музыку – опять пел Боз Сгагз. А по-русски его бы, наверно, звали Бозя Закс. У женщины была голая грудь, но бёдра содержались в трусиках. И явно не намеревались выйти наружу. Официантка в нижнем белье приняла у Ника заказ на два пива. Мне не хотелось пить, мне не хотелось смотреть на женщину, мне хотелось иметь живую пизду перед собой, которую можно нюхать, лизать, в которую можно погружаться хуем, пальцами, носом.

Меня это раздражало прежде всего потому, что я умышленно избегал всяких «холостых» возбуждений. Приятели-эмигранты тащили меня в порнокинотеатры, но я не желал идти, не имея бабы, на которую мог бы излить своё возбуждение. Сначала баба, а потом порнография. А тут он меня всё-таки затащил на зрелище, которое шло вне установленной мной очерёдности.

К нам попыталась подсесть девица, от которой я бы не отказался. В тот момент я бы ни от какой не отказался. Разборчивость означает сытость.

Я не знал, что делать, но Ник сказал ей что-то, и она отвалила. Он пояснил, что она просила купить ей выпить, а это является только началом траты больших денег, которых у него нет, а у меня и подавно. Я слушал Боза Сгагза и представлял Джейн, с кем-то вовсю уже колыхающуюся.

Мы тянули пиво, стараясь не опустошать стаканы слишком быстро. На сцене менялись гологрудые бабы, имитирующие нимфоманию.

– А чего они штаны не снимут и ног не разведут? – спросил я Ника. Он буйно расхохотался, будто я рассказал самый остроумный анекдот, когда-либо им слышанный. Но так как он ещё и покраснел, то я понял, что хохочет он от смущения.

– В нашем городе закон такой – не разрешается при всех штаны снимать, только лифчики.

– Ну, а сколько стоит бабу купить? Без штанов?

Он опять расхохотался и сказал, что у него денег нет и что коль я хочу, то надо посмотреть в «Жёлтые страницы» телефонной книги в раздел под названием «Эскорт-сервис». «Посмотрел в раздел и бабу раздел», – скаламбурилось автоматически.