Чтобы человек стал Богом

В Исламе вначале вспомним знаменитый крик любви (Аль) Халладжа: «Я стал Тем, кого люблю, и Тот, кого я люблю, стал мною! Мы — два духа, слитые в одно тело! Поэтому видеть меня — это значит видеть Его и видеть Его — это видеть нас[25]».

Посмотрим ещё на этот необычный текст, в котором мистик, окончивший жизнь мучеником за то, что не считался с официальными нормами, приходит к желанию освободиться в самом себе от самого себя для того, чтобы всё место в себе предоставить Богу: «Между мной и Тобой есть «это я», которое мучает меня. А! Твоим «это Я» уничтожь моё «это я» между нами двумя[26]».

Джалал ад-Дин Руми[27], персидский мистик, основатель ордена танцующих дервишей, говорил то же самое:

«По истине мы одна душа, я и ты.

Мы являемся и мы скрываемся: ты во мне, а я в тебе.

Вот глубокий смысл моего отношения к тебе.

Ибо не существует между мной и тобой ни я, ни ты[28]».

Чудесное утверждение, но при этом почти безнадёжное! В тот самый момент, когда Руми хочет показать то, что он более не чувствует разделения, он вынужден для того, чтобы об этом сказать, неявно признать, что оно существует.

А вот как Титус Буркхардт († 1984) по свидетельству Ибн Араби († 1240) анализирует проблему союза с Богом мистика, достигшего предела, «Божественного человека»: «… индивидуальное лицо божественного Человека по необходимости существует особым образом: он более не существует — в том смысле, что только в своём отождествлении с божественным разумом его существо, носящее ещё имя человека, признаётся как «он сам»; однако, если его индивидуальное лицо особым образом не существовало бы, никакая бы «субъективная» непрерывность не связала бы между собой его человеческие переживания[29]».

Фарид Удин Аттар († 1230), говоря о союзе с Богом, сравнивает его с падением предмета в океан. Нечистый предмет сохранит свою нечистоту и будет отличным от океана. «Но если чистый предмет упадёт в этот океан, он потеряет своё отдельное существование и будет участвовать в движении волн этого океана; перестав существовать в изоляции, он с этих пор станет прекрасным. Он существует и не существует. Как это может происходить? Умом это невозможно понять[30]».

Тот же автор передаёт ещё нам такие слова одного бездельника, обращённые к духовному учителю: «Раз ты говоришь, ты не объединён с Богом. Так как ты остаёшься некоторым предметом, ты не являешься махрамом[31]. Если ты только одним волосом отделён от объекта своей любви, это составляет расстояние в сотни миров[32]».

Но в действительности таких текстов бесчисленное множество. И вот некоторые, связанные с различными лицами, переданы в том же произведении. Речь идёт всё время о союзе с Богом и о текстах, адресованных Богу: «Мы двое действуем как только один, нас не множество — познай это, о, ты, который есть вся радость, а не грусть[33]». «Если ты сожжёшь меня и сделаешь пеплом, во мне не найдётся другого существа кроме тебя…[34]» «Я не знаю, являешься ли ты мною или я есть ты; я был уничтожен в тебе, и двойственность была потеряна[35]».