Чтобы люди помнили

«Я не буду давать оценок деятельности фондам, носящим имена Арсения и Андрея Тарковских, но дом на Щипке, где должен был быть музей Тарковских, разрушается, и о реставрации ничего не слышно. Вокруг музея Тарковского в Юрьевце начались непонятные интриги, в которых я не хочу принимать участие.

Когда же в одном из фондов я пыталась кое-что выяснить, то мне просто заявили, что я — никто».

Между тем дело своего отца теперь продолжает его младший сын Андрей. В декабре 1996 года он приехал в Москву вместе со своей женой Настей и собственным фильмом об отце «Андрей Тарковский. Воспоминание».

P.S. Существует легенда (впрочем, вполне достоверная), что в молодости Тарковский очень увлекался спиритическими сеансами — вызывал духов умерших людей. Однажды он вызвал дух Бориса Пастернака и спросил его, сколько фильмов он снимет за свою жизнь. Пастернак ответил: «Семь». — «Почему так мало?» — искренне удивился Тарковский. «Семь, зато хороших», — ответил дух великого поэта. Как видим, это пророчество полностью подтвердилось.

Андрей Миронов

Андрей Александрович Миронов родился 8 марта 1941 года в Москве в актёрской семье. Его отец — Александр Менакер — начинал свою артистическую карьеру с музыкальных фельетонов, затем стал совмещать исполнительство с режиссурой. Мать — Мария Миронова — окончила Театральный техникум имени Луначарского и выступала сначала в Театре современной миниатюры, затем во 2-м МХАТе и в Московском государственном мюзик-холле. Её первым мужем был режиссёр кинохроники, с которым она прожила 7 лет. Детей в том браке у неё не было. Как она сама вспоминает: «На ребёнка я не решилась. Что-то сдерживало. И не только здоровье супруга: он страдал заболеванием лёгких. И вроде жили хорошо, ладили. Он был благородным, умным человеком. Все удивлялись, как я могла его оставить. Но в 28 лет (в 1938 году) я встретила Александра Семёновича Менакера, влюбилась и сразу поняла: это моя судьба. С первым супругом расстались хорошо…» (Стоит отметить, что к тому времени А. Менакер тоже был разведён, в том браке у него был сын Кирилл Ласкари.)

Знакомство Менакера и Мироновой произошло в только что созданном в Москве Государственном театре эстрады и миниатюр, актёрами которого они оба тогда стали. В те годы и появился на свет их знаменитый эстрадный дуэт. А через три года после этого знакомства на свет родился мальчик, которого назвали Андреем. Причём родился он, можно сказать, в театре. До последнего дня своей беременности Миронова выходила на сцену, и предродовые схватки начались у неё именно во время одного из таких представлений. Роженицу успели довезти до родильного дома имени Грауэрмана на Арбате, где она вскоре счастливо разродилась. А через несколько месяцев грянула война.

Миронова рассказывает: «Андрей рос в тяжёлое время. Ему всего не хватало. В октябре 1941 года мы вместе с Театром миниатюр эвакуировались в Ташкент. Вернее, это была не совсем эвакуация. Сначала театр выехал на гастроли в Горький. Оттуда мы отправились на агитпароходе „Пропагандист“ обслуживать речников Волжского пароходства. Доплыв до Астрахани, пароход вернулся в Ульяновск. Там мы высадились и уже дальше добирались до Ташкента. В Ульяновске нас приютили у себя и обогрели в тесном гостиничном номере кинорежиссёр Марк Донской и его жена Ирина. Такое не забывается. Ирина накормила нас какими-то вкусными котлетами, стирала Андрюшины пелёнки. Андрюша простудился и всю дорогу жестоко болел с температурой тридцать девять – сорок. Добирались мы до Ташкента недели полторы. А когда доехали, ему стало совсем плохо. Подозревали тропическую дизентерию. У поселившихся напротив нас Абдуловых от неё умер сын. Две недели мы с няней носили его попеременно на руках, а жили мы в комнате с земляным полом. Это были бессонные ночи, когда я слушала, дышит он или нет, и мне казалось, что уже не дышит. Он лежал на полу, на газетах, не мог уже даже плакать. У него не закрывались глазки. Я жила тем, что продавала с себя всё. А на базаре толстые узбеки, сидящие на мешках с рисом, говорили мне: „Жидовкам не продаём“ (они упорно принимали меня за еврейку). Врач сказал, что спасти сына может только сульфидин. Я заметалась в поисках лекарства по Ташкенту, но безуспешно. На Алайском базаре я встретила жену М.М. Громова, который в 1937 году совместно с А.Б. Юмашевым и С.А. Данилиным совершил беспосадочный перелёт Москва — Северный полюс — США, а теперь был командующим ВВС Калининского фронта. Узнав, в каком я положении, она сказала: „Я вам помогу, вернее, не я, а Михаил Михайлович. Завтра прилетает спецсамолёт из Москвы“. Через несколько дней у нас был сульфидин, и Андрей стал поправляться. Спустя много лет, встретившись с М.М. Громовым, я ему сказала: „Михаил Михайлович, вы спасли мне сына. Спасибо вам“».

А вот что вспоминают о детстве Андрея Миронова другие очевидцы.

К. Пугачёва: