Чтобы все были счастливы

– Еще один концентрационный лагерь, Саласпилс, находился в восемнадцати километрах от Риги, – произнес диктор гулким голосом, и на экране возникла старая черно-белая фотография. Посредине – прямоугольная кирпичная вышка, похожая на башню старинного замка, со смотровой площадкой наверху и маленькими оконцами на мощных стенах. Вокруг нее – непонятные светлые колонны и деревянные столбы, опутанные колючей проволокой. Не очень-то похоже на город. Удивился Ваня и громко закричал:

– Дедушка, тут твой Саласпилс показывают!

Из кухни донесся скрип отодвигаемой табуретки, звякнула посуда.

Широкими, быстрыми шагами дед вошел в комнату, бросил короткий взгляд на экран, подлетел к телевизору, едва не толкнув стоящего на пути внука, и резким движением выдернул из розетки шнур. Лицо у него было совсем белым и даже немного страшным.

– Хватит смотреть все подряд! – прикрикнул он на Ваню. – Спать пора!

У мальчика обиженно дрогнула губа.

Он же хотел как лучше! Дедушка сам говорил, что очень давно был в Саласпилсе. Наверное, он просто все забыл, поэтому и не рассказывает Ване. А сейчас увидит и вспомнит.

Одна слезинка уже предательски выглядывала из уголка глаза. А лицо у дедушки стало прежним. Он наклонился к внуку.

– Ну, ты что это, Ванек? Уж не реветь ли собрался? – дед сжал Ванины плечи. – Я тебя напугал, да? Ну, прости! Не хотел. Только ведь телевизор, сам знаешь, не всегда вещь полезная. Да и спать уже пора. Давай, зубы чисти, и книжку почитаем. Которую вчера начали.

Ваня мгновенно простил деда и послушно отправился в ванную, по дороге не переставая размышлять.

Диктор назвал Саласпилс вовсе не городом, а концентрационным лагерем. Опять два совершенно непонятных слова!

Только в школе Ваня узнал, что такое концентрационные лагеря. Их еще называли «лагерями смерти». Туда привозили мирных людей и попавших в плен солдат, и там они умирали.

А вот дедушка Фима выжил! Точнее, мальчик Фима выжил (ведь дедушка тогда был еще ребенком). И Ваня стал считать деда героем и никак не мог взять в толк, почему тот упорно не желает рассказывать о своем доблестном детстве.

Накануне праздника 9 Мая в школе проходили встречи с ветеранами.

В Ванином пятом «Б» классе такая встреча тоже состоялась.

Ветеран вошел в класс, дружно звякнули ряды медалей на его груди. Он сел на предложенный стул и обвел глазами ребят, а те попытались сосчитать, сколько же всего у него наград, и тихонько спорили, какая из них самая главная.

Он рассказал, как защищал от врага Ленинград, как был ранен и долго лежал в госпитале, потом воевал в Прибалтике, гнал фашистов из Латвии, а в октябре сорок четвертого освобождал Саласпилс.

– Мой дедушка тоже был в Саласпилсе! – не сдержавшись, выкрикнул Ваня.

Ветеран посмотрел заинтересованно.

– Значит, твой дед тоже воевал? Знаешь, в какой он был части?

– Он не воевал, – объяснил Ваня. – Он еще маленький был. Он – не в части. Он – в лагере.

– В лагере, – голос ветерана дрогнул, и какое-то время он сидел молча, смотрел на Ваню. А, может, и не на Ваню.

Взгляд его казался каким-то отсутствующим, будто бы глядящим не в настоящее, а в давнее прошлое. В тот самый октябрь сорок четвертого. И перед глазами ветерана стояло худенькое лицо наголо стриженого мальчишки, которого он выносил на руках из вонючего деревянного барака, а мальчик слабо кривился – старался, но так и не смог улыбнуться.

А Ваня удивился: почему этот очень пожилой человек, можно сказать, старик, неожиданно умолк: может, тоже удивился этому странному слову – Саласпилс?

Приближалась очередная годовщина Великой Победы, и учитель обществознания предложил классу в качестве домашнего задания написать короткое сочинение «Моя семья в Великой отечественной войне».

Услышав тему сочинения, Ваня сразу решил, что напишет про дедушку Фиму и Саласпилс. Но на этот раз расспрашивать деда он не станет (все равно тот уйдет от разговора), отыщет сам все, что нужно. Нет проблем, если под рукой находится интернет.

Ваня устроился за компьютером, набил в поисковике слово «Саласпилс», открыл первую же ссылку. Прочитав всего один абзац, Ваня понял, почему дед никогда не рассказывал про Саласпилс, почему мгновенно выключил телевизор, увидев на экране черно-белое фото со смотровой вышкой.

«Дети, начиная с грудного возраста, содержались немцами отдельно и строго изолированно. Дети в отдельном бараке находились в состоянии маленьких животных, лишенных даже примитивного ухода. Немецкая охрАня ежедневно в больших корзинах выносила из барака окоченевшие трупики погибших мучительной смертью малолетних узников. Всего же за время существования лагеря погибло 35000 советских детей».

УРОК ФИЗКУЛЬТУРЫ