Чтобы желания сбывались

— Пожалуй, ты права. Но ведь Кодекс Особого Подразделения как раз и призывает нас всегда оставаться наедине с собой; он существует для того, чтобы освобождать сознание от каких бы то ни было общественных ролей, стереотипов, поведенческих клише…

— Да. Но ведь сам Кодекс, это тоже свод определённых правил — правил другой игры. Только и всего. Ведь ты, например, знала, что не сможешь остаться с Асаном, и хотя тебе трудно было проститься с ним, больно, может быть, ты даже поплакала… Но, тем не менее, у тебя не возникло мысли нарушить Кодекс ради него. Точно так же и жрицы Прорвы не думают о том, что они могли бы жить спокойно до старости, для них это то же самое, что для тебя долгий роман с Асаном — невозможное, недопустимое…

Кирочка взглянула на подругу и тут же раскаялась в своих последних словах. Не стоило так запросто задевать в праздном, по сути, разговоре тончайшую материю её свежего, ещё не до конца пережитого и осмысленного опыта.

— Да что ты вообще можешь знать об этом? — мрачно проворчала Мара и, прикусив губу, отвернулась к окну.

До самого Города они больше не разговаривали. Кирочка очень боялась, что Аль-Мара обиделась, кляла себя за чёрствость и духовную безграмотность — ну как можно было такое ляпнуть?

Немного отлегло у неё от сердца, только когда Аль-Мара первая нарушила молчание, радостно приподнявшись на переднем сидении:

— Смотри-ка, уже ворота виднеются! Считай — дома…

16

Аль-Мара никак не переменилась после поездки к загадочному озеру Жум-Нэ. Несколько дней, быть может, она ходила несколько более рассеянная и задумчивая, чем обычно, но этот эффект был в значительной степени усилен Кирочкиным воображением. Аль-Мара точно так же перешучивалась с Крайстом, рассказывала истории и уплетала эклеры в шоколадной глазури:

— Иногда позволять себе грешное наслаждение, но удерживаться от злоупотребления — есть более высокая ступень развития духа, чем полный уход от соблазна, — говорила она, неподражаемо облизывая пальцы, — У каждого духа своя глубина искушения, которую он способен выдержать…

Она хохотала, наблюдая вежливое недоумение на лицах присутствующих — стоит ли привлекать столь высокие философские рассуждения к такой простой и обыденной вещи, как пирожные?

Но всё-таки в лучшей подруге появилось что-то новое, волнующее, непостижимое для Кирочки, и потому как бы способное поставить Аль-Мару на более высокую ступень по отношению к ней. Между ними не возникло отчуждения, нет, они по-прежнему пили чай и болтали при встрече, перемена заключалась исключительно в восприятии, в тончайшей, едва ощутимой материи… Кирочка немного завидовала неожиданно обретённой подругой принадлежностью к какому-то другому, будто бы более просторному и мудрому миру.

Наверное, всё вышло из-за Аль-Мары. Кирочке теперь тоже захотелось отведать тех вожделенных пирожных с блюда познания, которые все кроме неё уже успели попробовать…

Человек, сидящий напротив, в ресторане отеля, казался ей вполне подходящей кандидатурой для утоления любопытства. Он был хорошо одет, приятен в общении, и, по-видимому, принадлежал к числу тех ценных людей, которые не имеют привычки задавать лишних вопросов. Кирочка познакомилась с ним несколько дней назад на платной парковке. Считается, что не слишком прилично знакомиться в общественных местах, но Кирочка не видела в этом ничего плохого.

Волнуясь, она переложила на столике с места на место сложенный тканевый веер — этот милый аксессуар незнакомец подарил ей перед тем, как они пошли в ресторан — он приглянулся Кирочке на бульваре у ярко-одетой торговки мелочами. В том, как мужчина сразу купил ей этот веер, было что-то вульгарное. Кирочка указала на него, смеясь, а он тут же достал бумажник. Она даже не успела попробовать возразить, веер был ей, в общем-то, не нужен, и она указала на него просто ради продолжения разговора.

Незнакомец сидящий напротив улыбался томной ничего не выражающей улыбкой. Ему нравился вечер, нравилась юная дама с нежной светлой кожей и большими антрацитовыми глазами, нравился даже дешёвый веер у неё в руках. Бывают такие моменты в жизни, когда абсолютно всё в ней тебя устраивает, и обычно они случаются тогда, когда происходящее не принимаешь всерьёз.

Кирочка перехватила его взгляд и тут же отпустила глаза, машинально развернула веер и стала играть с ним, чтобы чем-то занять руки. Веер был чёрный, ажурный, с тонко вышитыми нежно-розовыми, белыми, серебристыми цветами; отделанный по краю плотным чёрным атласным воланом.

Они выпили ещё по бокалу шампанского и встали.

— Поднимемся наверх, — решительно сказала Кирочка. Она пошла вперёд, от волнения чересчур энергичными, размашистыми шагами, а он, следуя за нею, удовлетворённо отметил, насколько выгодно подчёркнуты линии её фигуры узким длинным тёмно-серым платьем.