Чтобы желания сбывались

Она вздрогнула от сладостного ужаса предвкушения, и не отняла рук, когда Эрн взял её за оба запястья, робко, трогательно-нежно, больше он ни на что не отважился, так и стояли они какое-то время в потоке света недавно взошедшей луны… Наручники лежали там, куда она машинально их положила, на широком подоконнике. Они отбрасывали густую чёткую тень.

В голове у Кирочки снова загудело, пространство перед глазами словно во сне расплылось и изменило конфигурацию — они оказались в каком-то удивительно светлом и пустом месте. На сколько хватало глаз вокруг простиралось чешуйчатое тело пустыни, и лишь на горизонте, точно тонкое чёрное кружево вырисовывались вышки линии электропередачи.

— Где мы? — прошептала она.

— Так ли это важно? Мы одни, — ответил ей Эрн тоже тихо и немного торжественно, — Совершенно одни.

Руки их всё ещё были сцеплены. Она склонилась и чуть помедлила — ей как будто было немного жаль расставаться с предвкушением, превращать его в ощущение — он и нетерпеливо, и застенчиво подался навстречу, она бережно, как раздвигают нежные листья дерева, чтобы сорвать спелый плод, раздвинула своими губами его губы…

5

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Кира. Приподнявшись на локтях и накрыв рубашкой крепкую и круглую, словно яблоки, грудь, она обеспокоено вглядывалась в лицо Эрна, не бледнеет ли он, не закатываются ли у него предобморочно глаза…

— Я властелин мира, — отозвался он. На лице юного чародея медленно разгоралась самодовольная улыбка. Он сидел в песке на коленях, а его руки, точно Эрн был преступник, его тоненькие руки с мальчишескими едва обозначенными под нежной кожей бугорками бицепсов, скреплены были за спиной тяжёлыми наручниками Мики Орели.

— Ты точно чувствуешь себя хорошо? — не унималась Кирочка, — ни головокружения, ни тошноты?

— Мне никогда не было лучше, чем теперь.

Он посмотрел на неё и улыбнулся. Очень светло и просто. Как счастливый ребёнок, которому купили игрушку. Никогда в своей жизни Кирочка не видела такой прекрасной улыбки. Немного растянувшись, бледно-розовые губи Эрна легко разделились, раскрылись, тихо засияли из-под них ровные мелкие зубки.

В Кирочкином теле разливалась блаженная звенящая пустота; ей казалось, что она вдруг стала легче и вот-вот взлетит, как шарик — будто в ней нет больше плоти, лишь космическое пространство — звёзды и галактики, каким-то таинственным образом вмещённые под кожу.

— Мне тоже никогда не было так хорошо, как нынче… — сказала она, посмотрев на Эрна выразительно, — ни с одним мужчиной.

— Я не прилагал к этому совершенно никаких усилий… И умений… Ты же понимаешь… — признался, стремительно и ярко покраснев, юный волшебник, — Я Исполнитель желаний, и это просто одно из моих свойств…

Кирочка прикурила и, снова откинувшись на спину, выдохнула в небо струйку дыма; над нею, тихонько гудя, покачивались тонкие провода.

— Знаешь, я вообще ничего сейчас не чувствую, — продолжала она, — ни о чём не хочется думать, всё кажется таким неважным… точно ничего и нет. Вообще ничего. Ни вокруг, ни внутри. Я как будто бы совсем пустая, Эрн. Но мне это нравится. Я хочу, чтобы так было всегда…

— Так и будет, — прошептал он гипнотическим голосом, склоняясь над нею и заливая сумеречным сиянием своих огромных аметистовых глаз, — если ты останешься со мной.

Она встретилась с ним взглядом, вновь ощутив дурманящую сладость пустоты, бесконечность космоса, в который она падала, своё сладостное бессилие перед этим космосом, таким страшным и таким прекрасным.

Эрн тоже смотрел на неё. И в нежном склонённом лице его невозможно было найти ни единого изъяна — ни царапинки, ни прыщика, ни малюсенькой мушки, на его ровный высокий слегка выпуклый лоб, падала, изгибаясь дугой, дымчато-русая прядь, она тоже была идеальна, и даже ветер, играющий с нею, ничего не мог поделать с этим. Кирочка прикрыла глаза, физическое совершенство Эрна вновь вселило в неё неизъяснимое волнение.

— Ты видишь меня именно таким потому, что сама красота, в абсолютном её значении, представляется тебе подобным образом, — произнёс он как будто бы немного виновато, — я исполнитель желаний, не забывай об этом, и моё лицо для тебя лишь отражает лучшее, что ты можешь себе представить…

Кирочка протянула руку и слегка провела пальцами по его щеке. Невероятно, неестественно приятной на ощупь. Он опустил свои немыслимые ресницы, застенчиво повёл плечиком.

— Так ты останешься со мной? Навсегда?

Эрн снова взглянул на неё; и мир, созданный исключительно для наслаждения, для её наслаждения, личный рай, обрушился на Кирочку всей своей неописуемой радостной жутью.

— Но… я не могу, — всем корпусом подавшись вперёд, словно опомнившись, выдохнула она в волнении, — как же моя служба?

Эрн смотрел на неё с непривычной, глубокой и требовательной нежностью.

— Она так уж сильно нужна тебе?

— Предлагаешь мне выйти в отставку? — спросила Кирочка быстро.