Чучело человека

Антонина Константиновна вновь набрала номер. После того, как Щепкин задумается над услышанным, нужно не мешкая поинтересоваться, куда отправлять машину. Этот вопрос самый важный и в папке он подчеркнут жирной волнистой линией. Далее Щепкин, как указано в тексте, обязательно спросит, почему такая честь, и Антонина Константиновна непременно должна будет сказать, что губернатор желает наградить господина Щепкина званием «Почетный гражданин города». «За особый вклад в развитие деловой и… — Антонина Константиновна сверилась с папкой, — культурной сфер города». «Кстати, — подумала она, — нужно «особый» поменять на «выдающийся» — так верней. Меня бы пробило…» Так, далее он заявит, что вклада никакого нет и что Компания отобрана; на это также есть заготовка, в данном месте Антонине Константиновне следует удивиться: — «Как, отобрана?!» — и сообщить, что сейчас же пожалуется губернатору, при этом все же настойчиво-настойчиво повторить вопрос, куда слать машину. На всякий случай нужно оставить Щепкину прямой телефонный номер губернатора — напротив этого абзаца в папке стоят три восклицательных знака. Антонина Константиновна представила, как Щепкин машинально записывает названный номер в память мобильного телефона, после чего протирает руки дорогим одеколоном…

— Алло, — вдруг бодро отозвалось в трубке, и Антонина Константиновна едва не упала с кресла.

— Добрый день, господин Щепкин, — сказала она, взяв себя в руки. — Вас беспокоят из приемной губернатора.

— Да ну, — обрадовался мужчина, — почему не сам губернатор?… Танька, ты?

Мужчина засмеялся, и Антонина Константиновна сообразила, что собеседник пьян.

— Господин Щепкин… — терпеливо обратилась она, судорожно пытаясь откорректировать план разговора. — Поздрав…

— Кто здесь Щепкин? — возмутился мужчина, отвратительно икая в трубку. — Танька, домой давай! Я тебя сейчас бить буду… и губи… и губер…и Щепкина своего давай, его тоже буду.

— Простите, я, кажется, ошиблась.

— Я т-тебе дам, «ошиблась», курва такая! Кому говорят, живо домой!

Антонина Константиновна опустила трубку.

— Ошиблась, — повторила она в задумчивости и вновь потянулась к телефону.

* * *

Отираясь по вокзальным углам, из неопределенных разговоров в тени монументального Калинина, Липка узнал кое-что интересное. Во-первых, в городе стали поговаривать, что будто бы грядет новая «эра» — «эра клубники», ибо выбрали нового губернатора, точнее — переизбрали на следующий срок, а его очередная предвыборная программа как раз и провозглашает повсеместное введение и селекцию клубники; губернатор, узнал Липка, некогда закончил сельскохозяйственный институт и специализировался именно на таковой ягоде. Уйдя в политику, будущий губернатор не забыл агрономические навыки и несколько лет благополучно выращивал ягоду на собственной даче, пока кто-то из приближенных не присоветовал переизбранному Серафиму Николаевичу Вращалову сделать ставку на привычную культуру, превратить ее в национальную идею и утвердиться в истории кем-то вроде Петра Великого, когда-то привезшего в Россию первый мешок картофеля. При этом советчик ссылался на учебник истории, где указывалось, что своему распространению на Руси картофель обязан именно императору Петру, кто так некогда заинтересовался сим заморским корнеплодом, что, находясь в Голландии, выслал из Роттердама мешок отборных клубней аж самому светлейшему князю Меньшикову. Во-вторых, и это касалось Щепкина, из различных источников Липка получил подтверждение, что тот жив и даже, кажется, здоров, что никуда не уехал и, скрываясь где-то на окраине города, замышляет против Волана некую интригу, готовый вот-вот объявиться с претенциозными выступлениями. Волан же, в свою очередь, не сидит на месте, готовит Щепкину достойный отпор и при этом ищет подходящие аргументы, желая обратиться к губернатору, дабы выстроить против Щепкина выгодную для себя коалицию; а момент, когда, в ознаменование первичной версии про сердце, можно было тихо и без осложнений устранить Щепкина, к сожалению, упущен.

— К сожалению господина Рукавова? — осторожно спросили у Липки за спиной, и Липка почувствовал как невидимый, но чрезвычайно словоохотливый собеседник покосился на его затылок и утвердительно кивнул головой.

— Кого же еще… А потом, вдруг за Щепкой кто стоит? Губернатор, например. Или СОГ… Союз озабоченных граждан, слыхал? Никто ведь карты не раскрывает… Замочит Волан Щепку, а завтра счет от старика получит… или чего доброго от СОГа.

Липка сделал вид, что внимательно читает газету, но весь обратился в слух.

— А не выгодно ли старику дождаться, когда партнеры сами друг друга укокошат?

— Не боись, не укокошат. Это Волан мочит, а Щепка осторожный… И сопливый какой-то. Старик хитрее поступит.

— А СОГ?

— Хрен его знает, может, и нет никакого СОГа, может, к слову сказал, выдумал. А что касается Вращалова, то он поступит следующим образом…