Чучело. Игра мотыльков. Последний парад

В комнате было тихо. Они оба напряженно прислушивались, но не поймали ни шороха, ни звука — видно, Лиза не воспользовалась лифтом. И как открылась входная дверь, они бы не услышали, если бы она слегка не скрипнула, и они поняли: Лиза вошла. Зойка не выдержала, бросилась в переднюю навстречу Лизе, но Костя успел ее перехватить за полы развевающегося халата, приложив палец к губам, чтобы молчала. Зойка, боясь дышать, села обратно.

Наконец Лиза появилась и увидела Костю и Зойку, сначала лицо ее приняло удивленное выражение, потом испуганное: ей было неприятно, что ее ночное путешествие не осталось тайным.

Все молча смотрели друг на друга.

Теперь Косте и Зойке стало понятно, почему они не слышали Лизиных шагов: она сняла туфли и держала их в руках.

— Я пойду, — быстро вскочила Зойка и, подметая пол длинным халатом, скрылась.

— А Зою ты зачем поднял среди ночи? — спросила Лиза, демонстративно надевая туфли.

— Наше дело, — нагловато ответил Костя. — Я же не спрашиваю, куда ты ушла ночью?

— А я и не скрываюсь… Ушла потихоньку, чтобы тебя не беспокоить. Была у Глебова.

— Нетрудно догадаться… Ну и как твой культпоход?

— Нормально, — живо заметила Лиза. Она находилась под впечатлением встречи. — И даже очень. — Подошла к зеркалу, чтобы поправить прическу. — Мы объяснились, это было нелегко. Я ему все-все рассказала. И представь, он меня понял и простил. Он меня любит. Да-да, можешь не улыбаться. Когда я шла к нему, у меня из головы не выходили твои слова насчет предательства. Ведь он вполне мог это сделать, даже имел на это право. Так бы на его месте многие поступили, как ты говоришь, в духе времени. Но он оказался не такой.

— Ну а если отбросить лирику, — резко оборвал Костя.

Лиза вздрогнула:

— Сейчас… Костик, минуту передохну. Почему-то устала… сейчас.

От бессонной ночи под глазами у нее пролегли темные круги, она опала с лица, отчетливо видна была ее худоба и незащищенность.

— Я тебе по порядку. Ты во всем сам убедишься. — Ей было трудно говорить, она задыхалась, схватывая бледными губами воздух. — Извини, бежала всю дорогу, ни одной машины. Думала, ты проснешься, а меня нет — еще испугаешься.

— Скажите, какие нежности, — заметил Костя, сам того не желая. Он совсем не собирался на нее нападать, но как только услышал, что Глебов все простил, тут же решил, что они оба против него. — Раньше я за тобой этого не замечал. Убегала, только тебя и видели. Хвост трубой. И не думала, что ребеночек ночью проснется и будет вопить от страха, разыскивая мамашку.

— Да-да, ты прав, Костик, — неожиданно вырвалось у Лизы. — Прав как никогда. Я сегодня подумала, и не один раз, какая же я мерзавка. Свою жизнь провертела, пока к нему бежала. И веришь, захотелось умереть, и я бы умерла, если бы не ты… Ты же, Костик, ни в чем не виноват, а все я. — Она замолчала, провела рукой по лицу, жалобно улыбнулась. — Я так долго, потому что… трудно. Веришь, у его дверей простояла час — боялась позвонить, протяну руку к звонку и отдерну. Ну если бы он меня стукнул, или спустил с лестницы, или что-нибудь страшное закричал, или еще хуже — просто захлопнул двери, то я бы снова стала звонить. Я бы это пережила. А я боялась за тебя. Ну если он меня выгонит, что нам тогда делать? Как я вернусь к тебе? В общем, я постучала, позвонить не смогла — ночью звонок всегда так резко бьет… И вдруг, на первый мой стук, тихий-тихий, дверь сразу открылась, и я оказалась перед ним. Испугалась, чуть не бросилась бежать. Но, слава богу, не убежала. Потом поняла: он меня ждал под дверью, может быть, много часов; как вернулся от нас, так и ждал, стоя на пороге, не замечая времени. Почему-то был уверен, что я приду. — Лиза прошла по комнате, сжимая одну руку в другой. — Я же не слышала его шагов. Значит, он стоял у двери! Если бы он спал, разве услыхал бы мой стук? Никогда. Он отступил с порога, и я вошла. Встретил меня, как будто между нами ничего не произошло. Когда увидел, только сказал: «Лиза!» И поверишь, больше ни слова. Но это было не удивление, вызванное моим приходом, и не приглашение войти; нет, он звал меня на помощь, чтобы я его спасла.

— А чего его спасать, — перебил Костя, — ты лучше меня спаси.

— Конечно… конечно. Ты прав. Я обязательно тебя спасу. Но и о нем надо подумать.

Костя почему-то на это ничего не ответил, хотя Лиза, проговорив эти слова, решила, что он сейчас на нее обозлится, и остановилась перед ним в ожидании крика. Костя молчал, автоматически нажимая на кнопку настольной лампы, то зажигая, то гася свет, и Лизино лицо от этого то темнело, то высвечивалось, и когда оно высвечивалось, то он видел ее глаза, и ему казалось, что перед ним не его «мамашка», а какая-то другая женщина. Эта перемена в ней его пугала.

— Я ведь к нему пошла из-за тебя, не из-за себя же? — сказала Лиза.

— Ну, над этим еще надо подумать, — заметил Костя.

— А что думать, когда это правда. Из-за себя я бы ночью к нему не побежала. Не решилась бы никогда. Наоборот, сбежала бы куда-нибудь подальше, хотя я перед ним виноватая.

— Что ты талдычишь одно и то же! Виновата, виновата…