Чучело. Игра мотыльков. Последний парад

Автобусы медленно и плавно проплыли мимо нас. Кто-то помахал нам рукой, кто-то состроил ехидную рожу, и еще мы увидели, как улыбающаяся Маргарита устраивалась на переднем сиденье с цветами.

Двор сразу опустел. Только что он казался тесным и маленьким, а теперь сразу стал большим. Все уехали, а мы остались вместе с малышами из младших классов.

До сих пор я не понимала, просто не думала про то, что все уезжают, а мы остаемся, и виновата в этом вроде бы я. А теперь подумала.

В это время весь наш класс понуро поплелся обратно в школу за чемоданами, а компания Мироновой окружила нас. И у всех были одинаковые глаза: злые, колючие, чужие — все они были против меня!

Может, я впервые вздрогнула… Страшно, когда один против всех, даже если ты прав.

И тут началось, тут понеслось…

Валька заорал:

«У-у-у, змея! Нашипела!» Так заорал, что вокруг все посторонние услышали: он был самый горластый в нашем классе.

Все, кто не успел уйти, кто был во дворе, стали оглядываться. Первоклашки, которых еще не брали на экскурсии, подняли писк и визг:

«Где змея?.. Где змея?..»

«Вот она! Вот она, детки! Смотрите! — Рыжий толкнул меня. — Гремучая! Не подходите к ней, а то укусит!»

Малыши застыли от ужаса. Они же первый раз в жизни видели гремучую змею в образе человека.

Ребята наступали на нас с Димкой и наступали, выкрикивая:

«Подлиза!»

«Доносчик!»

Димка засуетился:

«Ребята, вы чего?.. Мы же еще не разобрались!»

«Разобрались, — отрезала Железная Кнопка. — И твердо решили — никакой пощады!»

А Васильев перепугался:

«Так это серьезно?.. Бессольцева, ты это сделала?! Скажи, скажи им, что ты пошутила».

«Какие уж тут шутки! — пропела Шмакова. — Правда, Димочка?»

Димка не ответил.

«Сжечь ее на костре!» — заорал Рыжий.

Но теперь над его словами никто не рассмеялся.

«Ну бойкот, ну зачем же так!» — суетился Димка.

«Я говорил, говорил, — восторженно заголосил Васильев, — он с нею заодно! Ух, Сомов, ты у нас заработаешь!..»

«В круг! — приказала Железная Кнопка. — Крепче держите друг друга за руки, чтобы они не выскочили!»

Они сцепились руками, круг превратился в колесо, которое должно было переехать меня и Димку.

«Что же такое получается, — не унимался Валька, — Сомов против бойкота, и ему все сходит с рук? А?.. Бойкот Сомову!»

«Тихо! — Железная Кнопка вошла в круг и спросила Димку: — Сомов, ты против бойкота Бессольцевой?» Меня она вообще не замечала.

Димка посмотрел на меня и снова промолчал.

«Молчит — значит против!» — крикнул Рыжий.

«Тогда и ему бойкот!» — решила Железная Кнопка.

«Мне? — испугался Димка. — Бойкот?..»

«Допрыгался!» — захохотал Валька.

«С этой минуты, Сомов, ты перестаешь для нас существовать», — сказала Миронова.

«Был Сомов и испарился!» — веселилась Шмакова.

«Миронова, послушай…» — начал Димка.

Но та отвернулась от него.

«Шмакова, и ты против меня?» — удивился Димка.

«Конечно, — ответила Шмакова. — Я с предателями не вожусь».

«Бей их!» — Валька бросился на Димку.

От страха я закрыла глаза.

Васильев разорвал круг и схватил Вальку, прежде чем он налетел на нас. Димка рванул меня за руку, и мы убежали.

Ленка улыбнулась:

— Он почти вынес меня на руках… Да, да… Оказался силачом!

— Ну конечно, — съехидничал, как мальчишка, Николай Николаевич. — Он у тебя самый сильный и самый храбрый.

Ленка не заметила ехидства Николая Николаевича.

— А когда мы вырвались, — продолжала она, — то услышали за собой топот. Они кричали нам вслед, и я узнавала их голоса. «В погоню-ю-ю!» — это Миронова. «Бей их!» — Валька. И Шмакова: «Бойко-о-от!» Их крики нас подгоняли, мы бежали изо всех сил, не оглядываясь.

Мы добежали до парикмахерской и остановились передохнуть. Я почти успокоилась. Мне было весело, что Димка меня спас. Сначала я его, потом он меня — разве не здорово.

Случайно я заглянула в зеркало парикмахерской и не узнала себя — это была я и вроде не я. У меня было другое лицо.

Парикмахерша тетя Клава, мать Рыжего, выглянула из дверей, посмотрела на нас, улыбнулась и сказала мне:

«Красивая, красивая…»

Тут между мной и Димкой произошел очень важный разговор.

«Когда ты успела все рассказать Маргарите?» — сказал Димка.

«Я?.. Маргарите?..» — спросила я. И замолчала, раз он такой дурак и не понял, что я это сделала исключительно из-за него. Я снова посмотрела в зеркало и почему-то пропела: «Мар-га-ри-та-а-а!..»

«Ну что ты не отвечаешь?» — строго спросил Димка.

«Мар-га-ри-та-та-та-та! — пропела я, танцуя. — Ты заметил ее глаза? Она говорила с нами, а сама… видела только его — своего жениха. А платье у нее какое красивое! Я, когда вырасту, обязательно сошью себе такое же!..»

«Слушай, — перебил меня Димка, — хватит мне зубы заговаривать! Говори, когда ты ей все рассказала?»

«А я ей ничего не говорила!»

Я снова отвернулась к зеркалу и подумала: если научусь поджимать губы, то буду ничего себе.

Димка стоял позади меня, но там, в зеркале, наши лица были рядом. Интересно было смотреть на нас двоих со стороны — как будто мы с ним снялись на одну фотографию.

«А кому, — говорит, — ты сказала?»

«Ни-ко-му!» — И поджала губы, и улыбнулась так, чтобы рот не расползался до ушей.

«Как никому?..»